Годзилла со сменными головами. Министерство национальной безопасности Туркменистана как кустарное орудие тотального контроля

Наркотический старт

Как и все постсоветские спецслужбы, МНБ Туркменистана — прямой наследник КГБ СССР. 20 сентября 1991 года республиканское управление этой структуры обрело независимость. Это случилось еще до того, как самостоятельной стала вся страна: закон «О независимости и основах государственного устройства Туркменистана» был принят 27 октября 1991 года.

Помимо остатков республиканского подразделения КГБ, в структуру Комитета национальной безопасности Туркменистана (именно так он изначально назывался) вошли отдельные подразделения Управления охраны общественного порядка МВД Туркменской ССР. В 2001 году штат ведомства также был увеличен за счет кадров Минобороны.

В СМИ попадала информация о том, что в 1990-е годы многие сотрудники КНБ Туркменистана, как и их коллеги из других силовых структур страны, не брезговали участием в афганском наркотрафике. И лишь после 11 сентября 2001 года и разгрома талибов армией США власти Туркменистана начали наводить в этой сфере порядок (или, как это называли некоторые наблюдатели, устранять свидетелей).

Это совпало по времени с инсценировкой покушения на Сапармурата Ниязова, использованной как предлог для окончательной ликвидации оппозиции в стране. Тогда же было произведено переименование: в сентябре 2002 года комитет превратился в министерство.

Зачистка продолжалась еще долго. Так, бывший начальник оперативного управления МНБ по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Николай Гаврилов был убит в своей квартире в Ашхабаде вместе с женой лишь в ноябре 2006 года. Незадолго до этого он рассказывал, что хочет эмигрировать в Россию. Предполагалось, что именно это и стало мотивом убийства. «Годзилла» не могла выпустить Гаврилова туда, где он стал бы свободно распоряжаться накопленным компроматом.

Тасуется колода

Основной принцип государственной политики, не менявшийся за время правления всех трех туркменских президентов, — не давать подчиненным засиживаться на своих местах. Считается, что чиновник, который слишком долго занимается какой-то одной сферой, обретает слишком большое влияние.

Руководящие кадры в Туркменистане непрерывно перетасовываются: в лучшем случае переводятся с одной должности на другую, а в худшем — попадают за решетку. Если какой-то чиновник (например, бессменный глава МИД Рашид Мередов) выпадает из этого процесса, можно сделать вывод, что он как раз действительно имеет некий вес во власти. Но это большая редкость.

В полной мере это отражается и на МНБ. За 30 лет независимости в ведомстве сменились 13 руководителей, и как минимум пять из которых были привлечены к уголовной ответственности. Говорить ни о ком из них как о самостоятельной политической фигуре не приходится.

Дангатар Копеков возглавлял КНБ с марта 1991 по январь 1992 года. Позднее он десять лет мирно жил в Ашхабаде на пенсии, но в 2002 году был привлечен к делу о покушении на Ниязова. По одним данным, был осужден и амнистирован, по другим — выведен в статус свидетеля. Так или иначе, но 21 сентября 2011 года Копеков скончался в военном госпитале.

Аллашукур Оведжев был главой комитета с января по май 1992 года, после чего получил назначение на пост первого заместителя командующего войсками Среднеазиатского пограничного округа. Его дальнейшая судьба неизвестна.

Сапармурат Сеидов был руководителем КНБ с мая 1992 по февраль 1997 года. В 2002 году его арестовали в рамках дела о покушении на Ниязова, а через год суд назначил ему к шесть лет колонии за «недонесение о готовящемся преступлении». В 2008 году вышел на свободу. В 2012 году обратился к властям с просьбой выпустить его за границу на лечение, но получил отказ. Умер в Ашхабаде 28 июля 2013 года.

Мухаммед Назаров был главой КНБ с апреля 1997 по март 2002 года. Затем вместе с группой подчиненных офицеров был обвинен в коррупции, умышленных убийствах и превышении полномочий — но не в покушении на Ниязова. Его дело расследовала Служба безопасности президента Туркменистана. Суд приговорил Назарова к 20 годам лишения свободы. Теоретически, в 2022 году он должен был выйти из колонии, но об этом ничего неизвестно.

Поран Бердыев возглавлял ведомство с мая по сентябрь 2002 года. Затем был уволен и по прямому распоряжению Ниязова помещен под домашний арест. По данным одних источников, вскоре после этого Бердыева убили в собственном доме. По другим данным, он получил 25 лет лишения свободы за причастность к покушению на президента и скончался в заключении в 2017 году.

Батыр Бусаков был начальником МНБ с сентября 2002 по ноябрь 2003 года. Затем его перевели на пост заместителя начальника Государственной службы Туркменистана по регистрации иностранных граждан. По состоянию на 2013 год проживал с семьей в городе Байрам-Али Марыйского велаята и даже проявлял активность в «Одноклассниках». Дальнейшая судьба неизвестна.

Аннагельды Гумманов был главой МНБ с ноября 2003 по декабрь 2004 года. В 2007 году был назначен проректором по строевой и воспитательной работе Военной академии Туркменистана. Дальнейшая судьба неизвестна.

Гельдымухаммед Аширмухаммедов возглавлял спецслужбу с декабря 2004 по октябрь 2007 года, то есть именно он был руководителем МНБ в сложный период туркменской политической истории: в декабре 2006 года Ниязов умер, а в 2007 году президентскую должность занял бывший вице-премьер и, по некоторым данным, личный врач Ниязова Гурбангулы Бердымухамедов. Когда новый глава государства закрепился в должности, Аширмухаммедов был уволен «по состоянию здоровья», его дальнейшая судьба неизвестна. В целом Бердымухамедов без промедлений сменил практически всех членов правительства, кроме тогдашнего министра обороны Агагельды Мамметгельдыева. Видимо, поэтому многие наблюдатели утверждали, что последний якобы был участником заговора по смене президента.

Чарымурад Аманов был главой МНБ с октября 2007 по март 2011 года. Это единственный экс-глава ведомства, чья карьера до недавних пор успешно продолжалась: с 2020 года он занимал пост вице-премьера по безопасности, военным и правовым вопросам. Впрочем, в апреле 2022 года новый президент Сердар Бердымухамедов упразднил эту должность, а Аманова, предварительно похвалив, уволил «в связи с переходом на другую работу». На какую именно — неизвестно.

Яйлым Бердиев был начальником МНБ с марта 2011 по октябрь 2015 года. Затем он был переведен на пост министра обороны, а в 2018 году возвращен обратно в кресло главы МНБ. Лишь в 2020 году Бердиева уволили окончательно, предварительно объявив «строгий выговор с последним предупреждением». Его дальнейшая судьба неизвестна.

Гуйчгелди Ходжабердиев был главой МНБ с октября 2015 по март 2016 года, уволен по состоянию здоровья. Еще в январе 2017 года преподавал в Академии полиции Туркменистана.

Доврангельды Байрамов руководил ведомством с марта 2016 по июнь 2018 года. Затем был уволен «за серьезные недостатки, допущенные в работе», понижен в воинском звании с полковника до майора и направлен на работу в паспортный отдел МВД. Летом 2021 года его приговорили к 12 годам заключения.

Гурбанмырат Аннаев возглавил МНБ в феврале 2020 года. Пока он вроде бы держится на посту, хотя в начале июля 2022 года Сердар Бердымухамедов объявил ему выговор.

Кровавый ноябрь

Дело о покушении на Ниязова остается самым громким в послужном списке туркменских силовиков. В ноябре 2002 года было объявлено, что кортеж президента обстреляли из грузовика. По подозрению в попытке переворота задержали министра иностранных дел Бориса Шихмурадова и еще примерно 200 человек. Сторонники «ноябристов» утверждают, что те действительно готовили массовые акции, на которых хотели потребовать отставки Ниязова и проведения свободных выборов. Испугавшись протестной активности, спецслужбы инсценировали покушение, чтобы иметь повод для расправы над оппозиционерами.

Так или иначе, Шихмурадов и другие задержанные зачитали в телеэфире покаянные речи. При этом они выглядели странно. Наблюдатели считают, что они находились под воздействием психотропных препаратов. Делегаты Халк Маслахаты требовали для «заговорщиков» смертной казни, но на тот момент этот вид наказания в Туркменистане уже официально не применялся. Власти пошли иным путем: в пустыне была построена политическая тюрьма Овадан Депе, где предполагаемые «участники покушения» (а заодно и все политики, которых можно было заподозрить в оппозиционности) изолировались без связи с внешним миром.

В поддержку Шихмурадова и других «ноябристов» было создано международное движение «Покажите их живыми», в рамках которого от властей Туркменистана требуют раскрыть информацию о судьбах осужденных. Изредка о чьей-то смерти сообщают родственникам, или освободившийся заключенный передает весточку о том, что кто-то из фигурантов списка «Покажите их живыми» уже много лет как умер. На сегодня в список пропавших без вести в туркменских тюрьмах входят 162 человека. 64 фигуранта списка — «ноябристы», остальные попали в перечень в ходе более поздних репрессий.

Особняком стоит дело гражданина США Леонида Комаровского, который сначала был арестован по делу о покушении на Ниязова, но сравнительно быстро смог выйти на свободу. Уже в 2003 году, находясь за пределами Туркменистана, он опубликовал воспоминания без какой-либо цензуры. В его мемуарах описываются все нюансы работы туркменских спецслужб, начиная с фразы при аресте: «У тебя есть одно право: заткнуться и быстро отвечать на все вопросы».

Комаровский отметил, что «вся туркменская следственная машина построена на том, что одна рука не знает (или делает вид, что не знает) о том, что творит другая». По воспоминаниям экс-заключенного, тюремный доктор по имени Гуля, делая ему укол от боли в отбитых почках, участливо интересовалась, наследственное ли у него заболевание. Комаровский верит, что она не лукавила, а действительно не знала и не стремилась знать о пытках. Для работы с туркменскими спецслужбами отбирают людей, не отличающихся любопытством.

«Страх Ниязова вызывала относительная самостоятельность "старых чекистов", которую они сохранили с советских времен, подчиняясь не республиканской власти, а союзному центру, — считает главный редактор Gundogar.org Борис Борисович Шихмурадов. — Никоим образом не идеализируя Мухаммеда Назарова и его людей, вынужден заметить, что на смену им пришли вовсе непрофессиональные, малообразованные, беспринципные и кровожадные ниязовские выдвиженцы, тщательно отобранные им по принципу личной преданности и неспособности ни к каким самостоятельным действиям и решениям. Впрочем, большинство из них вскоре повторило печальную судьбу своих предшественников. А потом история повторялась снова и снова, пока не снесла самого Ниязова тоже».

В конечном счете Туркенбаши все-таки недолго прожил после «покушения». Его скоропостижная смерть в возрасте всего лишь 66 лет породила многочисленные слухи о заговоре — более успешном, нежели тот, что приписывался Шихмурадову. В начале правления Бердымухамедова граждане надеялись на «самоликвидацию» автократии, но вскоре стало ясно, что новый президент мало отличается от своего предшественника.

Точечные удары

Опыт 2002 года показал: если арестовать сразу много противников режима и заставить их каяться по телевидению, можно вызвать скандал в международном сообществе и спровоцировать появление таких кампаний, как «Покажите их живыми». В дальнейшем туркменские спецслужбы отказались от подобных акций и стали преследовать оппозиционеров поодиночке.

На сегодня в местах лишения свободы легко могут оказаться и бывший высокопоставленный чиновник, и YouTube-блогер, и врач, слишком активно боровшаяся против незаконного увольнения, и молодой человек, отправивший в независимые СМИ ссылку на чужую фотографию в Instagram, и даже те, кого сочли «чрезмерно религиозными». Отследить какую-либо систему сложно, поскольку речь не идет об оппозиции как едином фронте.

Чаще всего поводом для ареста служит статья, не имеющая никакого отношения к политике. Те, кто показался сотрудникам МНБ опасным для режима, чаще всего становятся фигурантами сфабрикованных общеуголовных дел. В частности, силовики любят статью о мошенничестве.

В Туркменистане высок уровень коррупции, а все законы и нормативные акты исполняются крайне приблизительно. В таких условиях в биографии почти каждого гражданина можно найти эпизод, когда он формально был не прав в каких-то сделках или договоренностях. Либо на оппозиционера могут просто напасть на улице, а затем выставить ситуацию так, будто это он на кого-то напал. Еще один беспроигрышный вариант — обвинения в изнасиловании (даже если фигуранту перевалило за 60 лет).

Такой подход к борьбе с оппозицией выгоден и в плане пропаганды. Власти делают вид, будто зарубежные правозащитники заступаются исключительно за мошенников, насильников и хулиганов.

Недавно независимым журналистам стало известно имя сотрудника МНБ, который занимался фабрикацией дел как минимум семерых политических заключенных. Это замглавы ведомства Оразгельды Мередов. Он лично допрашивал фигурантов, хотя объективно сфабрикованные против них дела не заслуживали внимания столь высокопоставленного лица. Но все встает на свои места, если иметь в виду, что на самом деле речь не о мелких эпизодах мошенничества или уличных драках, а о политике.

Репрессии любят тишину

Остается только гадать, о каком количестве репрессированных независимые медиа вообще никогда не узнают. В норме вызов на беседу в МНБ предполагает как раз отказ от дальнейших переговоров с зарубежными СМИ, даже если до этого подобные контакты допускались. Человеку дают понять, что следующим шагом станет арест, а если и об аресте появится материал в запрещенных СМИ — перед спецслужбами открыты фактически безграничные перспективы ухудшения условий содержания.

Параллельно давление может оказываться на родственников обвиняемого и даже на его несовершеннолетних детей в школе. Если сам он находится за рубежом, то эта форма репрессий остается единственной — мало кто может вывезти из Туркменистана всех без исключения родственников, включая дальних. Как результат, даже давно эмигрировавшие люди вынуждены думать о том, понравятся ли их публичные высказывания сотрудникам МНБ.

А вот о личной безопасности люди, выехавшие за рубеж, действительно могут почти не беспокоиться. Властям Туркменистана фактически никогда не удается добиться экстрадиции политических активистов. В 2020-2021 годах широко обсуждалась судьба Дурсолтан Тагановой, помещенной в депортационный центр в Турции явно по запросу туркменских спецслужб. В итоге активистку отпустили на свободу.

Также МНБ уже много лет безуспешно добивается высылки из России Ахмета Джумадурдыева, брат которого отбывает на родине 25-летний срок по обвинению в религиозном экстремизме. Власти России крайне настороженно относятся к «чрезмерно религиозным» мигрантам, но даже эту карту Туркменистану не удалось успешно разыграть.

Многие известные туркменские активисты давно живут за рубежом, но достоверно неизвестно ни об одном политическом убийстве, похищении, фабрикации уголовного дела и иных незаконных формах преследования этих людей. Максимум, о чем изредка сообщают независимые СМИ, это угрозы, слежка и уличные нападения.

Особняком стоит случай Омрузака Умаркулиева — лидера общества туркменских студентов в Турции. Однако его никто не экстрадировал и не похищал. В 2018 году посольство Туркменистана убедило его добровольно вернуться на родину якобы для участия в предвыборных мероприятиях. Вскоре после этого независимые СМИ сообщили, что Умаркулиева приговорили к 20 годам лишения свободы по сфабрикованному делу. Однако власти позднее объявили, что Омрузак всего лишь отслужил в армии, а теперь вообще спокойно проживает на родине с семьей. Насколько эта информация соответствует действительности, неизвестно.

Такого рода заявления туркменских чиновников — большая редкость. Обычно власти Туркменистана вообще никак не комментируют обвинения в нарушениях прав человека. В редких случаях они могут объявить на международном мероприятии, что законодательство страны гарантирует соблюдение всех возможных норм. Представители ООН, ОБСЕ и других подобных организаций, как правило, не решаются в ответ обвинить туркменскую сторону во лжи и спровоцировать открытый конфликт.

Впрочем, население Туркменистана в массе своей не считает МНБ абсолютным злом. Многие граждане уверены, что эта структура может и должна приносить пользу, наказывать коррупционеров, «наводить порядок». Расстраивает их лишь коррумпированность министерства и направленность репрессий не против тех, кого граждане желали бы видеть осужденными.