Дело не в таблетках. Что мешает Центральной Азии бороться с ВИЧ
Иллюстрация: Майкл Скарн / Медиазона
Регион Восточной Европы и Центральной Азии конкурирует с Ближним Востоком за первое место в антирейтинге самых высоких темпов распространения ВИЧ. Лечить людей было бы проще, если бы не репрессивные законы и настроения в обществе, считают эксперты. «Медиазона» разбиралась, как сложилась эта ситуация и что делать республикам Центральной Азии, чтобы выйти победителем из борьбы с заболеванием.
Положение дел
Всплеск инфицирования ВИЧ в Центральной Азии пришелся на 2000-е годы. Авторы статьи в научном журнале The Lancet объясняли стремительный рост заболеваемости географическим положением региона — на пути трафика героина из Афганистана в Европу. Тогда три из четырех случаев заболевания были связаны с инъекционным способом употребления психоактивных веществ.
Со временем основной способ распространения вируса изменился. В 2023 году Минздрав Казахстана назвал половой контакт причиной передачи ВИЧ-инфекции в 74% случаев, а СПИД-центр Кыргызстана и вовсе оценил это значение в 88%.
Сейчас во всех странах Центральной Азии ВИЧ находится во второй, концентрированной стадии эпидемии, объяснил «Медиазоне» Николай Лунченков — врач-инфекционист, координатор по вопросам здоровья ЛГБТ-людей ЕКОМ.
По данным национальных ведомств, в Казахстане с ВИЧ живут более 31 тысячи человек, в Узбекистане — свыше 48 тысяч, а в Кыргызстане и Таджикистане — более 12 и 11 тысяч соответственно.
Туркменистан, одна из самых закрытых стран мира, такой статистики не приводит. Официальный сайт посольства страны в Москве и вовсе утверждает, что «Туркменистан относится к числу немногих стран, где ВИЧ-инфекция и заболевание СПИД не получили распространения».
Это опровергают данные стран-соседей: в 2018 году на семинаре по ВИЧ и миграции в Центральной Азии и России эксперты рассказали о более чем сотне случаев ВИЧ среди трудовых мигрантов из Туркменистана.
Ситуацию ухудшает и то, что из-за якобы «нулевой распространенности» в Туркменистане нет антиретровирусной терапии. Живущие с ВИЧ граждане вынуждены либо покинуть страну (что крайне сложно), либо умереть от СПИДа.
Особенности национальной статистики
И хотя при концентрированной стадии эпидемии большинство новых случаев инфицирования ВИЧ происходят при гомосексуальных контактах, национальная статистика говорит об обратном.
Этот парадокс Николай Лунченков объясняет стигматизацией и политикой стран региона в отношении представителей одной из ключевых групп — мужчин, практикующих секс с мужчинами.
«В некоторых странах, например, в Узбекистане, гомосексуальные отношения и вовсе находятся вне закона. В таких реалиях обращаться в центр СПИДа и говорить о том, что вы — гей и у вас произошло инфицирование от вашего полового партнера, — просто-напросто опасно. Таким образом почти все МСМ, которые приходят на диагностику и получают положительный результат, попадают в статистику как гетеросексуальные мужчины», — говорит врач-инфекционист.
Закон мой — враг мой
Более 20 лет назад ООН разработала Международные руководящие принципы по ВИЧ и правам человека. Одна из центральных идей этого документа в том, что для эффективной борьбы с эпидемией необходимо уважать человеческое достоинство и соблюдать права человека.
Несмотря на неоднократные рекомендации экспертов ООН и врачей, власти стран Центральной Азии по-прежнему сохраняют условия для стигматизации как ключевых групп, так и ВИЧ-положительных людей.
Расплывчатые формулировки и осязаемый вред
В уголовных кодексах стран региона существуют отдельные статьи, которые применяются к людям, живущим с ВИЧ. Так, в Казахстане уголовная ответственность грозит не только за передачу ВИЧ-инфекции, но и за «поставление другого лица в опасность заражения ВИЧ». Аналогичные формулировки есть в УК Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана.
Криминализация распространения ВИЧ не просто неэффективна в борьбе с инфекцией. Она позволяет преследовать только тех, кто знал свой положительный статус, — и такие архаичные нормы УК отнюдь не мотивируют граждан сдавать тесты на ВИЧ, считают эксперты ООН.
По их мнению, для успешной борьбы с заболеванием необходимо упразднить специальные статьи УК, касающиеся ВИЧ. Преследовать человека можно с применением общих норм уголовного права и только в том случае, когда он действует с намерением передать ВИЧ и действительно передает его.
Но криминализация ВИЧ — не единственное законодательное препятствие на пути к победе над инфекцией.
Права групп в интересах всего общества
Для успешной борьбы с заболеванием необходимо «вывести из тени» ключевые группы, создать условия для широкого тестирования их представителей. Затем необходимо предоставить терапию ВИЧ-положительным людям и обеспечить доконтактной профилактикой тех, у кого результат отрицательный.
«Мы видим, что чем более гомофобна, трансфобна или наркофобна политика государства, тем менее вероятно, что люди будут обращаться за помощью, даже при условии, что врачи — замечательные профессионалы. Зачастую люди расценивают врачей как представителей государства, а не как людей, которые собираются им помочь. Если государство вас преследует и стигматизирует, то, как вы можете доверять его представителям?» — объясняет Николай Лунченков.
Законы стран Центральной Азии не позволяют сделать первый шаг — стимулировать людей из ключевых групп сдавать тесты на ВИЧ.
Так, в Узбекистане и Туркменистане по-прежнему уголовно наказуемы добровольные сексуальные контакты мужчин с мужчинами. Во всех странах региона секс-работа преследуется по закону, а за разовую дозу вещества зависимый человек может угодить за решетку. Для борьбы с эпидемией необходимы сдвиги в общественном мнении и системные изменения в политике государства по отношению к представителям ключевых групп.
Иллюстрация: Майкл Скарн / Медиазона
Медвежья услуга северного соседа
Тем не менее, в странах Центральной Азии существует большое количество программ профилактики ВИЧ, которые помогают предоставить хоть какую-то информацию и способы профилактики ВИЧ среди ключевых групп, отмечает Лунченков. Проблема возникает, когда уроженцы стран Центральной Азии покидают свои дома и отправляются работать как трудовые мигранты в Россию.
В некоторых регионах России уровень пораженности ВИЧ сравним, например, с Зимбабве или Руандой — странами с высочайшим уровнем поражения. Трудовые мигранты приезжают работать в эти регионы — и часть из них неминуемо инфицируется в стране, где нет программ бесплатного лечения для мигрантов и сервисов для ВИЧ-положительных людей, которые работают в странах Центральной Азии.
«Взглянем на Кыргызстан — одну из главных отправных точек трудовой миграции в РФ. Там работает много хороших некоммерческих организаций, которые помогают предоставлять информацию, которые бесплатно тестируют людей на ВИЧ, предоставляют барьерную контрацепцию. И самое важное, в Кыргызстане существует доконтактная профилактика. В России этого нет от слова совсем», — констатирует Лунченков.
По российским законам мигранта с ВИЧ ждет депортация — и для многих из них это катастрофа. Так у трудовых мигрантов полностью пропадает стимул узнавать свой ВИЧ-статус.
Более того, из-за миграционной политики России в странах региона снижается количество ВИЧ-положительных людей, регулярно принимающих антиретровирусную терапию.
Например, в Кыргызстане можно получить препараты антиретровирусной терапии на срок до 6 месяцев при выезде за границу. Однако многие мигранты не берут с собой в Россию лекарства: они боятся вызвать подозрения при пересечении границы и быть депортированными.
Дело не в таблетках
Лечить ВИЧ-инфекцию — не излечивать, именно лечить — достаточно просто. Медицина позволяет заболевшим людям жить так долго, как они жили бы и без ВИЧ, а прием антиретровирусной терапии делает невозможным передачу инфекции.
«Если мы увидим тенденцию по дестигматизации, совершенствование законодательного и правового поля по отношению к представителям ключевых групп и к людям, живущим с ВИЧ, то ситуация будет улучшаться, — уверен Николай Лунченков. — Но если мы будем наблюдать систематическое нарушение прав человека, появление криминализующих, стигматизирующих законов и так далее, то ситуация будет становиться из года в год все хуже и хуже. И здесь даже неважно, сколько таблеток у вас есть, потому что проблема больше социально-политическая, нежели медицинская».