А ВОЗ и ныне там. Туркменистан смог дойти до финала пандемии, не признав проникновение коронавируса

Диктатура на позитиве

Информационное пространство в Туркменистане организовано специфическим образом. На легальных основаниях в стране действует несколько государственных СМИ — телевидение, госинформагентство ТДХ, обладающее двумя интернет-сайтами, а также множество бумажных газет и журналов.

Все они копируют практически одинаковую повестку. Общий тон грядущего дня каждый вечер задает телепередача «Ватан», стилистически напоминающая советское «Время». Она транслирует репортажи с заседаний правительства, полевых работ, культурных мероприятий. Вскоре после этого, поздно вечером, отчеты о тех же мероприятиях появляются в ТДХ. А утром подписчики газет могут еще раз прочитать все то же самое на бумаге.

Как правило, в ежедневной повестке важную роль играют президент Сердар Бердымухамедов и его отец Гурбангулы. Если кто-то из них вдруг не появляется в СМИ (тем более несколько дней подряд) — это вызывает слухи и провоцирует обсуждения.

В стране функционирует и несколько частных интернет-СМИ, но они практически в точности повторяют повестку ТДХ. Лишь некоторым удается немного расширять свой контент, например, за счет перепечатки сообщений с сайтов посольств иностранных государств. Но все их заметки так же строги и официальны, как сводки госинформагентства. В сравнении с ними какой-нибудь российский проправительственный таблоид — образец смелости и неформальности.

За рубежом действует считанное количество независимых редакций, которые получают информацию от своих источников внутри Туркменистана. Они публикуют что-то, действительно похожее на новости. Но и тут есть своя специфика: журналисты не могут требовать хотя бы какие-то официальные комментарии от туркменских ведомств — с ними просто никто не общается. Возможность проверки информации одних анонимных источников через другие весьма ограничена. И, разумеется, нужно помнить о безопасности источников: они запросто попадают за решетку. Поэтому нередко журналисты не могут точно назвать город или предприятие, о котором идет речь, указать точное время событий, опубликовать фото или видео. В общем, живой и реальной информации про Туркменистан в медиа крайне мало.

У тех, кто определяет официальную повестку, существует любопытное правило: в прессе не должно быть негатива. И речь не только о критике режима. ТДХ и все его сателлиты никогда не сообщают об автомобильных авариях, криминальной хронике, стихийных бедствиях и чем-то подобном. В 2020 году они умудрились скрыть целый ураган, затронувший Лебапский и Марыйский велаяты. Из независимых источников стало известно, что ураган был сильным, были жертвы и разрушения, но сколько точно человек погибли и получили ранения — так и осталось неизвестным. Что и говорить о таких «мелочах», как массовая гибель солдат в ДТП или крушение вертолета.

Запретить, не пущать, окурить гармалой

Как нетрудно догадаться, Туркменистан — не из тех стран, где можно с легкостью ознакомиться со статистикой по ВИЧ, туберкулезу, наркозависимости или абортам. И вот именно в такую страну, как и во все государства мира, в 2020 году пришел COVID-19. Точнее, сначала — информация о нем. Все помнят первые тревожные сообщения о какой-то страшной новой инфекции в Китае, которая, кажется, начала выходить за его пределы. Изначально было непонятно — речь о чем-то вроде бубонной чумы или, наоборот, о безобидном вирусе, который сильно переоценили.

Вероятно, эти новости дошли и до туркменского президента — тогда еще Бердымухамедова-старшего. И, по всей видимости, он отдал совершенно логичное распоряжение: всеми силами не допустить проникновения инфекции в страну. Однако, как теперь можно понять, это распоряжение запоздало.

COVID-19 — воздушно-капельная инфекция с довольно долгим инкубационным периодом, не так уж редко проходящая легко или вообще без симптомов. Учитывая современный уровень развития транспортных сетей, даже такая закрытая страна, как Туркменистан, вряд ли имела хоть какой-то шанс избежать завоза «короны».

Судя по сообщениям независимых источников, в Туркменистане эпидемия началась примерно тогда же, когда и в большинстве соседних стран — весной-летом 2020-го. В общем и целом, ситуация ничем не выделялась: люди стали часто заболевать тем, что поначалу казалось «обычной простудой». У многих эта «простуда» приводила к осложнениям, нередко оканчивающимся смертью. Больницы переполнились, врачи падали с ног от перегрузок. Все, как и везде.

Однако власти Туркменистана упорно настаивали на том, что коронавирус в страну не проник. Возможно, в пропагандистской машине не нашлось «кнопки», способной отключить отрицание — даже с учетом того, что с каждым днем это отрицание выглядело все более глупо.

При этом власти оперативно приняли карантинные меры: остановили регулярное международное авиасообщение, ограничили перемещения между регионами, обязали население носить маски, отменили всевозможные массовые мероприятия. Но даже разъяснения о необходимости этих мер излагались со скрипом. Так, касательно масок было объявлено, что населению якобы следует опасаться облаков пыли с высохшего Аральского моря. Впоследствии название «пыль» стало неформальным обозначением коронавируса среди граждан Туркменистана. «Он умер от "пыли"», — говорят они о своих родственниках и знакомых.

Особое значение в период пандемии в Туркменистане обрела гармала, она же юзарлик или могильник. Туркменские травники считают, что дым этого растения обладает дезинфицирующими свойствами. В какой-то момент лично президент (в огромное собрание сочинений которого входит и несколько томов о лекарственных травах) объявил, что гармала якобы помогает и против коронавируса.

После этого окуривание помещений могильником надолго стало обязательным элементом жизни множества учреждений — от больниц до исправительных колоний. Даже на открытом воздухе, например, на базарах, ходили мальчишки, размахивающие тлеющей гармалой и ожидающие за эту услугу пару монеток.

Довольно быстро стало ясно, что коронавирус проник практически во все страны. Туркменистан, вероятно, изначально не претендовал на статус особенной страны, избежавшей общей судьбы. Местные власти полагали, что пандемия затронет лишь некоторые государства, и Туркменистан в таком контексте обязан был оказаться в «лучшей» половине мира. Но вдруг оказалось, что на государство легло бремя «лучшего из лучших», а значит и бремя доказывания этого статуса.

Международный успех

Летом 2020 года в Туркменистан прибыла делегация Всемирной организации здравоохранения, целью которой была проверка готовности к эпидемии коронавируса. Казалось бы, на этом все должно было кончиться — посещение нескольких больниц, осмотр людей с симптомами ОРВИ, тестирование на коронавирус. Однако здесь проявилась одна из особенностей туркменской политики: местным властям давно удалось заставить все без исключения международные организации играть по своим правилам.

В Туркменистане есть офисы структур ООН, ОБСЕ и других подобных организаций. Некоторые из них находятся в пешей доступности от так называемых «подвалов на Житникова» — изолятора временного содержания МВД, где еще со времен первого Сапармурата Ниязова практикуются пытки и ужасные условия содержания.

Международные партнеры едва ли не еженедельно проводят в Туркменистане тренинги и семинары: о свободе слова и экологических стандартах, о финансировании устойчивого развития и об альтернативных источниках энергии, о противодействии обороту наркотиков и об управлении медицинскими отходами.

У всех этих мероприятий есть одна общая черта: на них никогда не обсуждается ничего действительно важного. Гости из-за рубежа вежливо рассказывают туркменским специалистам, как принято жить в современном мире, а те в ответ не менее вежливо кивают и уверяют, что у них все устроено именно так и даже лучше.

На мероприятиях, проходящих за рубежом, туркменских чиновников изредка вынуждают отвечать на острые вопросы. Но они, как правило, просто рассказывают о прекрасном отечественном законодательстве, которое в основном действительно соответствует демократическим стандартам. Работает ли это законодательство на практике, никто не переспрашивает.

Можно выделить несколько причин, по которым отношения Туркменистана с международными организациями сложились именно так.

Во-первых, иностранцы могут придерживаться позиции «худой мир лучше доброй ссоры». Ведь лучше, если офисы ООН и ОБСЕ будут расположены неподалеку от пыточных подвалов, чем если их не будет в Туркменистане вообще. Но в итоге, например, сестра президента получает возможность на протяжении многих лет возглавлять местное отделение Общества красного креста и полумесяца. Общество превращается в ее личную «кормушку» и полностью сводит к нулю свою реальную уставную деятельность.

Во-вторых, международное сообщество может просто не уделять должного внимания стране, численность населения которой составляет около 5 миллионов человек — то есть треть Москвы или половину Нью-Йорка.

Третий пункт взаимосвязан со вторым: европейцы часто просто не понимают специфику жизни в Туркменистане. Русские и другие выходцы из постсоветских стран еще способны вникнуть в хитросплетение туркменского менталитета и советского наследия. Но европейцы полностью теряются, не понимая, что можно или нельзя расценивать как взятку, как понимать все недомолвки в переговорах и каким образом двоюродный брат мужа сестры президента может считаться тому достаточно близким родственником.

Как результат — представители международных организаций часто становятся жертвами обмана и манипуляций, а про себя думают, вероятно, только о том, как бы поскорее покинуть эту странную точку на карте. Наконец, отдельные сотрудники международных организаций как раз очень хорошо понимают всю специфику — и растворяются в ней, становясь, по сути, такими же туркменскими чиновниками.

Если иметь все это в виду, то можно понять, почему ВОЗ летом 2020 года не выявила в Туркменистане ни одного случая заражения коронавирусом, хотя, по свидетельству независимых наблюдателей, больных и умерших уже тогда было очень много. Никто не пускал членов делегации бесконтрольно гулять по любым больницам и даже просто по улицам. Никто не собирался отвечать на вопросы о людях, чьи имена попали в неофициальные списки умерших. И уж конечно, у представителей ВОЗ не было возможности встретиться с родными этих людей и обсудить с ними нюансы течения болезни.

Кому отель, кому колония

Зато члены делегации ВОЗ уютно проводили время у бассейна в одном из дорогих ашхабадских отелей. Там их сфотографировала девушка, отдыхавшая рядом. Она выложила снимок в инстаграм, где его увидел ее бывший одноклассник Нургельды Халыков, сотрудничавший с независимым изданием Turkmen.news.

Он переслал фото журналистам, за что вскоре жестоко поплатился. Сотрудники Министерства национальной безопасности установили его личность и «внезапно выяснили», что у него имеется невыплаченный долг перед приятелем. В итоге Халыкова приговорили к четырем годам по статье о мошенничестве. С тех пор он находится в заключении.

ВОЗ высказала определенное возмущение по этому поводу, но лишь в 2022 году и довольно вяло. Зато впоследствии ее делегация еще раз посетила Туркменистан и снова «не нашла» коронавируса. Конечно, не обошлось и без тематических «ковидных» тренингов и семинаров.

В октябре 2021 года произошел небольшой конфуз. Директор европейского бюро ВОЗ Ханс Клюге встретился с Гурбангулы Бердымухамедовым, после чего агентство ТДХ сообщило, что Клюге якобы похвалил Аркадага за борьбу с ковидом.

В отчете агентства говорилось: «С удовлетворением было отмечено, что наша страна занимает лидирующие позиции в противодействии этому опасному инфекционному заболеванию, изменившему привычный уклад жизни людей на планете. Так, на сегодняшний день уже вакцинировано более 70 процентов населения. Поздравляя с этими высокими показателями, высокопоставленный гость подчеркнул, что по сравнению с другими странами Туркменистан находится далеко впереди, а проводимые им комплексные мероприятия получают высокую оценку во всем мире».

Однако журналисты издания Eurasianet обратились за комментариями в ВОЗ. Там им прямым текстом сказали, что «государственные СМИ исказили слова Клюге», и что 70% вакцинированных — это люди, которые получили хотя бы одну дозу вакцины, а не две необходимые. Казалось бы, должен был разразиться международный скандал. ВОЗ должна была возмутиться, призвать Туркменистан не искажать слова своих представителей, и наконец, заодно потребовать полного раскрытия информации по числу зараженных.

Ничего подобного не произошло. И вот уже теперь, в мае 2023 года, официальные туркменские СМИ, как ни в чем не бывало, расписывают восхищение, якобы выраженное гендиректором ВОЗ Тедросом Аданом Гебреисусом на встрече с туркменским министром здравоохранения.

«Генеральный директор ВОЗ, высоко оценив подходы страны, направленные на создание здорового общества, обеспечение качественной и доступной медицинской помощи для граждан, осуществление всеобъемлющих программ иммунизации, заявил о поддержке Туркменистана со стороны ВОЗ по вопросам дальнейшего развития и совершенствования сферы здравоохранения», — говорится в отчете.

Ложка дегтя

Голоса бунтовщиков, пытавшихся разрушить это единение, конечно же, не раз раздавались. Так, в октябре 2022 года редактор Turkmen.news Руслан Мятиев выступил в штаб-квартире Всемирного банка в Вашингтоне на ежегодном Форуме по политике гражданского общества. Он объявил, что 20 млн долларов, выделенные банком на борьбу с COVID-19 в Туркменистане, расходуются на то, чтобы скрывать наличие эпидемии.

А в мае 2023 года Проект международной ответственности (International Accountability Project, IAP) выпустил исследование, в котором подробно рассказал о роли и ВОЗ, и Всемирного банка, и других международных организаций в сокрытии болезни в Туркменистане. Исследователи еще раз припоминают Туркменистану 20 млн долларов от Всемирного банка и добавляют, что всего различные международные институты выделили на борьбу с «несуществующей» инфекцией 40 млн.

Авторы исследования не стесняются в выражениях: «Удивительно, но ни одна международная организация в Туркменистане не сделала публичного заявления с призывом к правительству поделиться эпидемиологической информацией с общественностью. В число исполнителей Проекта реагирования на COVID-19 входят Всемирная организация здравоохранения, Программа развития Организации Объединенных Наций и ЮНИСЕФ, а также другие агентства ООН и Агентство США по международному развитию (USAID). Делегации ВОЗ посетили страну дважды. Они стали соучастниками, позволив туркменскому правительству поддерживать вредоносную версию».

IAP потребовала, чтобы ВОЗ раскрыла всю ту реальную информацию, которая, безусловно, стала доступной во время визитов в Туркменистан. Также исследователи настаивают, что власти страны самостоятельно должны опубликовать сведения и о количестве заболевших и умерших, и о протоколах лечения, и обо всем остальном.

Правительство Туркменистана реагирует на все эти обвинения и требования привычным образом: молчанием. Точно так же действуют и ВОЗ, и Всемирный банк, и ООН, тем самым подтверждая справедливость слов о соучастии. Как минимум в создании информационного вакуума, в «заговоре молчания» — они, скорее всего, соучаствуют.

При этом стоит отметить, что в начале мая ВОЗ уже объявила пандемию COVID-19 завершенной. Теперь коронавирус считается просто одной из инфекций, которые имеются в мире, но не являются ЧП международного масштаба. В каком-то смысле IAP машет кулаками после драки.

Последние из могикан

Первое время у Туркменистана были «коллеги» — страны, которые тоже не признавали проникновение новой инфекции. Часть из них — островные государства, которые, действительно, долго могли избегать заражения. Часть — те страны, которые не были готовы откровенно говорить с международным сообществом о своей внутренней ситуации. Среди последних присутствовала Северная Корея.

Но постепенно список «чистых» стран сокращался, и наконец в мае 2022 года КНДР объявила, что «произошло крупное чрезвычайное происшествие, прорван противоэпидемический фронт, который надежно был защищен в течение двух лет и трех месяцев с февраля 2020 года». Иными словами, в стране официально выявили первый случай заражения.

После этого на карте остались две «не ковидных» страны: Туркменистан и Тувалу. Последнее расположено на острове и действительно имело возможность поддерживать надежнейший карантин. Впрочем, по некоторым данным, и там власти предпочли скрыть немногочисленные выявленные случаи.

Что же касается Туркменистана, то ситуация там не вызывает никаких сомнений. В длинном списке имен умерших от коронавируса есть даже сотрудник посольства Турции Кемаль Учкун. Его вдова Гюзиде Учкун открыто заявила о диагнозе мужа и о том, что видела в больнице около тридцати человек, также зараженных коронавирусом.

Вдова безуспешно добивалась отправки Учкуна на родину, где ему, по ее мнению, с большей вероятностью могли бы помочь. Но в итоге в Турцию удалось доставить уже только тело умершего. Туркменские врачи обозначили в качестве причины смерти пневмонию. Но адвокат вдовы заявил, что Учкун был болен COVID-19, как и множество других людей в Туркменистане. «Это общеизвестный факт», — подчеркнул он.

Казалось бы, это тот случай, который невозможно оспорить. О наличии болезни говорили иностранцы, ставшие очевидцами событий. Но власти Туркменистана решили вопрос привычным способом — молчанием. На слова Гюзиде Учкун никто не реагировал, ее никто не опровергал, не приводил аргументов. В итоге она затихла.

Для чего Туркменистану потребовалось столь ожесточенное сокрытие событий, которые даже не касались политики и не могли стать поводом для критики власти — загадка. Похоже, власти отстаивали не столько свою позицию по ковиду, сколько собственное право «не выносить сор из избы».

В Туркменистане глубоко убеждены в том, что на публику о жизни в стране можно говорить только хорошее. СМИ — не современная информационная панель, по которой можно судить об актуальных событиях в режиме онлайн, а замысловатый узорчатый ковер, на котором не должно быть ни единого пятнышка.

Достоверная информация, согласно идеологии туркменского режима, — не то, что каждый внутри и вне страны имеет право получать бесплатно, без труда, в неограниченных объемах. Информация — это ценность, доступная далеко не каждому. На протяжении пандемии власти постарались доказать мировому сообществу и собственным гражданам, что не готовы оступиться от этого принципа. А международное сообщество в лице ВОЗ и других организаций, что характерно, спокойно приняло эту позицию.