С Аркадагом и спецслужбами. Как Туркменистан планирует строить автономный интернет

Интернет: вредный и престижный

Как и в большинстве стран мира, интернет в Туркменистане появился в 1990-е годы — буквально в следовых количествах. С одной стороны, первый президент Сапармурат Ниязов, по неофициальным данным, негативно относился к развитию компьютерной сети. С другой стороны, в те времена еще далеко не все разглядели в интернете действительно глобальное явление, меняющее мир. Казалось, это просто еще одно хобби, которым занимаются люди, именуемые «компьютерщиками» или «интернетчиками».

Примерно так смотрели на явление власти Туркменистана. Поэтому они не бросили на отгораживание от глобальной сети все возможные силы, а лишь препятствовали появлению независимых провайдеров, способствовали монополизации государственного «Туркментелекома», блокировали сайты с критикой режима и время от времени грозили пальцем немногочисленным туркменским «компьютерщикам».

Второй президент Гурбангулы Бердымухамедов (Аркадаг), пришедший к власти после смерти Ниязова в 2006 году, какое-то время даже пытался заигрывать с интернетом. В одной из первых своих публичных речей в 2007 году он заявил: «Считаю, что международная сеть Интернет, новейшие технологии связи должны быть доступны каждому гражданину». Вскоре после этого в Ашхабаде открыли пару интернет-кафе — и кажется, на этом Бердымухамедов счел задачу выполненной.

В дальнейшем отношения туркменских властей с интернетом развивались по принципу «раздвоения личности». С одной стороны, чем дальше, тем очевиднее становилось, что современный мир не просто использует компьютерные технологии. Он сросся с этими технологиями, без них становится невозможным ничего. И зачастую технологии не могут функционировать автономно: для полноценной работы большинству устройств (от робота-пылесоса до заводского оборудования) необходима бесперебойная связь с пресловутым интернетом.

С другой стороны, туркменский режим не был готов ни с кем делиться монополией на распространение информации. Бердымухамедову и его соратникам требовалось, чтобы только они решали, что сообщать миру о событиях в Туркменистане и что рассказывать гражданам Туркменистана о мире.

Пожалуй, это единственная постсоветская страна, где независимые СМИ не просто преследуются и вгоняются в цензурные рамки, а категорически объявлены вне закона. Легальные туркменские новости — это анекдотические восхваления главы государства, отчеты о формальных мероприятиях и «культурные» заметки о народных танцах и ковровщицах. Публикация любой другой информации строго карается.

Как результат, с начала правления Бердымухамедова в тех самых официальных СМИ начали регулярно появляться отчеты об успехах так называемой «цифровизации» — так в Туркменистане называют распространение компьютерных технологий. При этом не похоже, чтобы власти действительно в полной мере понимали, что такое интернет и какую роль он играет в современном мире. Скорее, они просто считают развитие компьютерных технологий маркером престижа. В мире, где главы государств активно ведут аккаунты в соцсетях, правительствам даже таких стран, как Туркменистан, волей-неволей приходится создавать хотя бы сайты.

Судя по всему, реальное отношение властей к интернету в Туркменистане не изменилось с ниязовских времен. На собраниях в школах о смартфонах говорят в том же тоне, что и о курении, алкоголе, петардах и прочих подобных вещах. Ученикам внушают, что интернет — нечто, безусловно, вредное. Для Туркменистана это норма: здесь постоянно пишут в СМИ, в законах и отчетах то, что понравится западным партнерам, но в реальности даже не пытаются ориентироваться на написанное.

Кто перекрывает кислород?

Структура туркменских органов власти не особенно прозрачна. Насколько известно, за интернет в основном отвечает Министерство национальной безопасности. Так, в январе 2022 года Гурбангулы Бердымухамедов напрямую приказал этому ведомству «контролировать интернет в соответствии с требованиями» и «ограничивать на территории нашей страны работу интернет-источников, распространяющих сведения, наносящие вред конституционному строю нашего государства, направленные против общества, извращающие действительность, пропагандирующие терроризм, экстремизм, национализм и другие незаконные действия».

При этом в 2019 году в Туркменистане приняли закон «О кибербезопасности», для исполнения которого была создана отдельная Служба кибербезопасности — и подчиняется она не МНБ, а агентству Türkmenaragatnasyk («Туркменсвязь») Министерства промышленности и коммуникаций.

В феврале 2021 года вице-премьером по цифровизации был назначен Сердар Бердымухамедов — сын Гурбангулы, которому предстояло весной 2022 года сменить отца на посту президента. Бердымухамедов-младший, будучи неофициально признанным «наследником», успел «примерить» немало должностей, среди которых вице-премьер — одна из самых высоких. В Туркменистане президент считается главой правительства, то есть вице-премьер — это, собственно, заместитель первого лица.

Ну а в ноябре 2022 года в распоряжение Turkmen.news попал документ с грифом «для служебного пользования», утверждающий состав комиссии по кибербезопасности. Как оказалось, комиссия была создана лично Сердаром Бердымухамедовым в апреле 2022 года, то есть через месяц после того, как он был объявлен победителем президентских выборов.

Председателем комиссии стал министр нацбезопасности, а в число членов вошли заместитель главы Агентства по транспорту и коммуникациям, глава «Туркменсвязи», председатель Верховного суда, генпрокурор, едва ли не все министры правительства (от главы Минобороны до руководителя Минобразования), председатель Центробанка, глава Академии наук Туркменистана, хякимы велаятов (главы регионов), ректоры пары вузов… В общем, кто угодно, только не представители вышеупомянутой Службы кибербезопасности.

Любопытна роль в контроле над интернетом Рашида Мередова — министра иностранных дел в статусе вице-премьера, ветерана и «серого кардинала» туркменской политики. В сентябре 2022 года именно он впервые открыто объявил на заседании правительства, что в Туркменистане планируется создать автономную Национальную цифровую сеть. Одновременно в распоряжении Turkmen.news оказалась секретная Государственная программа по обеспечению кибербезопасности Туркменистана на 2022-2025 годы, несколько конкретизирующая эти планы (хотя и не делающая их кристально ясными).

Возникает вопрос: почему о таком важном шаге, как создание автономного «интернета», объявил не глава профильного Министерства промышленности и коммуникаций и даже не руководитель МНБ, а министр иностранных дел?

Однако все встает на свои места, если осознать, что власти Туркменистана воспринимают интернет как некую «иностранную территорию». С их точки зрения, он представляет собой гигантский инструмент влияния зарубежных стран на умы туркменистанцев. Это нечто совершенно чуждое и по большей части враждебное. Если смотреть на дело так, то совершенно логичным представляется поручить взаимодействие с этим явлением министру иностранных дел.

Как это выглядит?

По состоянию на 2020 год 80% граждан Туркменистана имели мобильные телефоны, а интернетом пользовались лишь 26%, в том числе 2% совершали покупки онлайн, а 1% имел аккаунты в соцсетях. Для сравнения, в 2010 году интернет использовали 30% жителей Земли. Иными словами, уровень проникновения интернета в туркменском обществе сейчас примерно соответствует общемировым показателям нулевых годов.

Скорость интернета в стране поддерживается на уровне, соответствующем тому же историческому периоду. До недавних пор единственные в стране провайдеры, «Туркментелеком» и «Ашхабадская городская телефонная сеть», предлагали своим клиентам тарифы мобильного интернета со скоростями от 512 КБ/с до 2 Мб/с.

С начала 2023 года провайдеры с большим трудом — то анонсируя, то отменяя — пытаются ввести новые тарифы со скоростями до 6 Мб/с. В Туркменистане эта новость вызвала ажиотаж: та четверть населения, что интернетом пользуется, стремится перейти на новые скоростные тарифы.

Во всем мире, в том числе в соседних с Туркменистаном странах Центральной Азии, нормой уже считается скорость в районе 100 Мб/с. Источники Turkmen.news отмечают, что как минимум в Ашхабаде технически скорость можно было бы легко довести до того же уровня, инфраструктура это позволяет. Возможно, на это имеется негласный запрет.

Несколько лучше обстоит дело с мобильным интернетом, предоставляемым единственным туркменским оператором «Алтын Асыр» (TmCELL). Он иногда «разгоняется» до 9-10 Мб/с (средняя скорость мобильного интернета в других странах — 20-25 Мб/с). Однако на сегодняшний день современный стандарт сотовой связи 4G более-менее нормально работает только в Ашхабаде. О существенном расширении покрытия 4G в велаятах оператор объявил лишь в конце февраля 2023 года.

При этом 2, 6 или 10 мб/с в 2023 году — это даже хуже, чем та же скорость в 2003. Современные сайты приспособлены для высоких скоростей. Поэтому просто загрузить страницу любого современного сайта в Туркменистане — это проблема.

Но это только начало проблем. Дело в том, что большая часть страниц еще и заблокирована.

Все начиналось с точечной блокировки сайтов, на которых размещалась информация, объявленная вредной для туркменского режима. В стране отключили все независимые СМИ, все соцсети, Youtube, почти все мессенджеры.

Пользователи привыкли обходить запреты с помощью VPN. Но около двух лет назад МНБ и Служба кибербезопасности с помощью иностранных специалистов и закупленного оборудования начали целыми подсетями блокировать IP-адреса, на которых обнаруживался работающий VPN.

По подсчетам специалистов, к концу 2022 года заблокированы оказались 2,5 миллиарда IP — при том что всего в мире их существует около 4 миллиардов. То есть страниц, на которые можно зайти без VPN, становится все меньше — и одновременно поиск рабочего VPN превращается в нетривиальную задачу.

Как и во многих случаях в Туркменистане, многое решают деньги. За взятку в размере 1-2 тысячи долларов в месяц IP можно включить в «белый список». Благодаря этому можно создать и рабочий VPN, но конечно, пользование таким инструментом тоже не может быть бесплатным.

Так доступ в интернет превращается в привилегию для богатых. Например, в Instagram можно найти несколько туркменских бизнес-аккаунтов, а также страницы небедных ашхабадцев, которые и составляют их целевую аудиторию. У большинства таких пользователей работает самоцензура: они могут обсуждать личную жизнь и бытовые проблемы, но даже близко не доходят до критики власти.

Исключения встречаются: кто-то может публиковать ролики и писать комментарии на YouTube, кто-то — читать независимые медиа и пересылать им контент. Но всем таким смельчакам приходится помнить, что они вполне реально рискуют свободой.

Автономное плавание

Пожалуй, единственным полноценным «национальным интернетом» (а не отцензурированным вариантом обычного интернета, как в Китае) на сегодня остается северокорейская сеть «Кванмен». Она была создана по заданию правительства в 2000 году. Часть материалов этой сети представляет собой оригинальный пропагандистский контент, а другая — это заимствования из «большого» интернета, тщательно проверенные цензорами и переведенные на корейский язык. Например, таким образом в «Кванмен» переносятся страницы Википедии, признанные политически безопасными.

Доступ в «большой» интернет в КНДР осуществляется по специальным пропускам, количество которых по состоянию на 2019 год составляло около 1 тысячи. И речь не о том, что эти люди могут свободно заходить на любой сайт из дома-обладатель пропуска просто может при необходимости пройти в особую комнату в профильном учреждении, где стоит компьютер. Он не может установить на него VPN или отправить e-mail в зарубежные СМИ.

В Туркменистане дело обстоит иначе. Напомним, что изначально с интернетом в стране боролись отнюдь не так строго. Не такое уж малое количество граждан успели ознакомиться с глобальной сетью, научиться в ней работать и обходить блокировки. Кроме того, выезд из Туркменистана пусть строго ограничен, но все же не закрыт полностью. Страну покидают как трудовые мигранты, так и молодежь, обучающаяся в иностранных вузах. Все эти люди имеют шанс понять, как работает интернет за границей, и применить свои знания по возвращении на родину.

Поэтому трудно представить, что глобальную сеть в Туркменистане удастся так уж легко отключить. Особенно если учесть, что для многих сотрудников спецслужб блокировки становятся способом коррупционного заработка.

Что же касается создания аналога «Кванмена», то пока туркменский режим не выглядит способным осуществить проект такого уровня. До сих пор туркменские официальные СМИ сообщали лишь о копировании иностранных сервисов (вызов такси, сайт госуслуг, мессенджер, поисковик), которыми никто в итоге не пользовался, и которые тихо умирали в течение нескольких месяцев после релиза.

Проблема даже не в отсутствии технических специалистов — в конце концов, их, как и для блокировок, можно нанять за рубежом. Скорее, она в том, как представители туркменского истеблишмента к интернету относятся. Очевидно, что отец и сын Бердымухамедовы, их родственники и приближенные могут пользоваться интернетом совершенно свободно. Но мало кто из них способен в полной мере задействовать это преимущество — например, изучить материалы независимых источников об обстановке в стране и мире вместо того, чтобы ориентироваться на отчеты чиновников.

Для абсолютного большинства представителей туркменской элиты интернет остается игрушкой, годной лишь для того, чтобы, например, похвастаться дорогими часами в Instagram. Если же туда смеет выходить человек, которому такие игрушки не положены «по чину», то его в туркменских реалиях могут «наказать» реальным лишением свободы.