Миротворец по характеру. Кто такая Улфатхоним Мамадшоева, которую таджикские власти объявили зачинщицей памирского «бунта»

«Та женщина, которая бросает белый платок»

В 1979 году студия «Таджикфильм» выпустила трехсерийную ленту «Ниссо. Юности первое утро» по роману советского журналиста и писателя Павла Лукницкого.

Первая серия открывается видом на заснеженные горные пики Памира. Следующая сцена — по каменистой тропинке идет женщина в серой мешковатой одежде и платке, а за ней бежит девочка с двумя косичками. Вдруг женщина останавливается и говорит: «Все, доченька, хватит меня провожать, беги к тете. Побудь у нее, хорошо? А я скоро приду». Роль женщины исполнила тогда совсем еще молодая уроженка Горного Бадахшана Улфатхоним Мамадшоева.

Журналист из Душанбе Темур Варки, друг Мамадшоевой, рассказывает, что знает ее с начала 90-х годов — они познакомились в августе 1991 года на одном из митингов за отставку правительства Таджикистана, поддержавшего ГКЧП. Протесты продлились почти до середины сентября, закончившись отставкой первого и последнего президента Таджикской ССР Каххора Махкамова. У протестного штаба был пресс-центр, там Варки и повстречал Мамадшоеву.

Осенью 1991-го душанбинец и памирка пересеклись снова — в предвыборном штабе Давлата Худоназарова (он также выходец из Хорога, административного центра ГБАО), режиссера того самого фильма, где сыграла Мамадшоева. Президентские выборы Худоназаров проиграл, а уже в мае 1992 года в Таджикистане началась гражданская война.

До 1997 года, говорит Варки, Мамадшоева сотрудничала с радиостанцией в Хороге и была представительницей по связям с общественностью самообороны Бадахшана («она улаживала трения между самообороной и погранцами в условиях войны»).

«Это были тяжелые годы блокады Бадахшана со стороны рахмоновского режима. В Бадахшане наступал голод. Единственная артерия жизни шла через киргизский Ош. Оттуда поступали гуманитарные мука и сахар от Фонда Ага Хана», — вспоминает журналист.

После примирения в гражданской войне Мамадшоева, в «рамках реинтеграции оппозиционных сил в государственные структуры», начала служить в пограничных войсках. Спустя несколько лет Мамадшоева родила дочь от Холбаша Холбашова и вышла в отставку. Как утверждает Варки, отец девочки, будучи бойцом отряда самоообороны Бадахшана, в 1990-х спас Эмомали Рахмона от покушения.

После отставки Мамадшоева вернулась к журналистике, продолжает Варки, работала в изданиях «Азия-Плюс» и «Аргументы недели», сотрудничала с «Ферганой».

Варки описывает Мамадшоеву как «интеллигентную, мягкую, ранимую и открытую» женщину. «Даже в самые тяжелые дни и минуты войны 1992-1997 годов никто не слышал от нее дурного слова про кого-нибудь и, в частности, про правительственную сторону <…> Она миротворец по характеру. Она та женщина, которая бросает белый платок между враждующими, и они покорно отступают. За это ее уважают и любят не только в бадахшанской общине, но и во всем гражданском обществе Таджикистана», — подчеркивает журналист.

В 2014 году Мамадшоева входила в список переговорщиков от памирцев на встрече с властями в Душанбе. Тогда в Хороге произошла перестрелка, были убиты четыре человека, в городе начались волнения — среди застреленных был случайный прохожий. Бадахшанцы подожгли здание милиции. Таджикские власти утверждали, что стрельба началась во время операции против наркоторговцев. Протестующие требовали расследования событий.

В 2015 году, как писала «Азия-Плюс», Социал-демократическая партия выдвинула Мамадшоеву кандидатом в депутаты на парламентских выборах. Партия в итоге не преодолела барьер в 5% голосов.

«В последние годы Улфат руководит открытым ей правозащитным НПО "Номус ва инсоф", — объясняет Варки. — Наибольшее внимание она уделяет вопросам прав, воспитания и образования детей и вопросам прав женщин. В нашем обществе это самые уязвимые части».

«В одночасье — раз и поднялось»

14 мая 2022 года суд в Душанбе огласил приговор известному памирскому бойцу ММА Чоршанбе Чоршанбиеву по делу о призывах к перевороту в Таджикистане — он получил 8,5 лет колонии. Сразу после этого в Горном Бадахшане начались волнения. По разным оценкам, от двухсот до тысячи жителей административного центра ГБАО, Хорога, вышли на улицы.

Они требовали отставки главы региона Алишера Мирзонабота и мэра Хорога Ризо Назарзода, снятия всех блокпостов и прекращения преследования жителей Бадахшана по политическим мотивам. В частности, они требовали освободить Чоршанбиева, Амриддина Аловатшоева и других задержанных земляков.

Республиканские власти отреагировали жестко, разогнав памирцев слезоточивым газом и резиновыми пулями. Регион вновь оказался изолированным от мира — пропала сотовая связь и интернет.

17 мая прокуратура ГБАО выпустила заявление, в котором назвала Улфатхоним Мамадшоеву организатором митинга в Хороге и рассказала, что завела на нее уголовное дело. По версии надзорного ведомства, вечером 16 мая лидер памирской общины Махмадбокир Махмадбокиров устроил незаконный митинг в Хороге по указанию Мамадшоевой и Алима Шерзамонова — оппозиционера, который живет за границей — для воздействия на власти ради «принятия решений в интересах лиц, занимающихся незаконной преступной деятельностью».

«Я недавно была на Памире, но уже больше недели как приехала в Душанбе и даже не предполагала, что там что-то будет происходить. Напротив, когда я там была, то заметила снижение гражданской активности. А тут в одночасье — раз и поднялось. Думаю, что это случилось после несправедливого приговора Чоршанбе Чоршанбиеву», — объясняла Мамадшоева «Фергане», после того как Генпрокуратура озвучила свои подозрения.

В тот же день, 17 мая, к дому Мамадшоевой в Душанбе приехали журналисты радио «Озоди» и «Настоящего времени» — они хотели побеседовать с правозащитницей. После интервью, как пишет «Озоди», на репортеров напали неизвестные, отобрали все оборудование и мобильные телефоны. Один из сотрудников СМИ был избит, при этом нападавший пригрозил еще и «пристрелить» журналиста.

18 мая МВД Таджикистана начало «антитеррористическую операцию» против бунтующих «членов ОПГ» в ГБАО.

«В игру вступает закон притяжения»

65-летнюю Улфатхоним Мамадшоеву задержали сразу после начала «операции». По словам ее брата, журналиста Марата Мамадшоева, около восьми утра сотрудники ГКНБ и Генеральной прокуратуры забрали правозащитницу из дома и увезли с собой. Брат утверждал, что с Мамадшоевой хочет провести беседу глава спецслужбы Саймумин Ятимов. «Позже был произведен обыск в квартирах сына и дочери Улфатхоним. Она заявила, что отвечать на вопросы следователей будет только в присутствии адвоката», — рассказывали источники «Озоди».

Через несколько дней, 20 мая, стало известно, что силовики обвиняют Мамадшоеву в публичных призывах к насильственному изменению конституционного строя Таджикистана — по той же статье, что и Чоршанбе Чоршанбиева. По информации «Медиазоны», со дня задержания правозащитница находилась в ГКНБ — вероятно, на допросах и следственных действиях. Что именно стало поводом для уголовного дела, неизвестно; адвокат Мамадшоевой отказался давать комментарии радио «Озоди», сославшись на подписку о неразглашении.

«Медиазоне» не удалось найти в фейсбуке Мамадшоевой записей с призывами к госперевороту. Ее последний публичный пост — это цитата американского филантропа Эндрю Карнеги: «Когда вы чего-то очень сильно хотите, в игру вступает закон притяжения».

Более ранние посты касаются поиска пропавших детей, встречаются другие цитаты и фотографии близких Мамадшоевой. 16 апреля Мамадшоева писала о своем друге: «Сережа Матрохин, наш друг и товарищ. Помнится, были офицеры-пограничники у нас на вечере в Радиокомитете, и после ночью мы все вместе — офицеры-пограничники и журналисты радио и телевидения, шли по улицам Хорога и пели "Есть только миг…". Незабываемое время». Об этой дружбе рассказывает «Медиазоне» и Темур Варки: «Российские пограничники, которые стояли в Хороге, обожали ее, слагали стихи в ее честь».

Варки объясняет, что для многих журналистов в Таджикистане действует негласный «запрет на профессию», поэтому в последние годы Мамадшоева не писала статей и переключилась на правозащитную деятельность.

«Если бы она захотела сделать "публичный призыв" к свержению диктатуры Рахмона, она могла бы воспользоваться только своим аккаунтом в фейсбуке. Но любой пользователь фейсбука может удостовериться, что на ее странице никаких призывов нет. Это серьезный вопрос, который я хотел бы задать власти и обществу: покажите публике ее "публичные призывы"! По логике вещей, такие призывы должны быть доступны публике. Ознакомьте публику с первоисточником! Где, когда и к чему, в какой форме был совершен тайный и совершенно секретный, никому неизвестный публичный призыв к свержению власти? Почему публика не в курсе таких призывов?» — возмущается Варки.

Ответ, убежден Варки, очевиден: «Таких призывов в материальном мире физически не существует. Они выдуманы». В невиновности Мамадшоевой уверена и журналистка Рамзия Мирзобекова. «Я знаю, что никогда у тебя не было плохих помыслов. Если бы не гриф секретности на твоем деле, в этом убедились бы все», — цитирует Мирзобекову АССА media.

«Я думаю, своим сглаживанием углов и миротворчеством она помешала тем, кто готовится свергнуть Рахмона, совершить реальный государственный переворот. Сегодня вся реальная военная власть в Таджикистане в руках главы ГКНБ Саймумина Ятимова. До абсолютной полноты власти ему не хватает одного шага. Ни одной другой силе в Таджикистане, включая оппозицию, не выгодно разжигание кровопролития в Бадахшане», — заключает Варки.

Горный Бадахшан до сих пор остается в информационной блокаде, а остальное население Таджикистана знает только об официальной позиции властей. По словам источника «Медиазоны» в Душанбе, в теленовостях об «антитеррористической операции» не говорят, а на канале «Бадахшон» в воскресенье, 22 мая, показывали ток-шоу. «Людей, думаю, больше волнует, что мука дорожает», — говорит источник.

Собеседник «Медиазоны» из Худжанда рассказывает, что по местному телевидению крутят видеонарезки МВД, в которых говорят о «террористах» в Горном Бадахшане. «В новостях вообще нет ничего, власти тупо замалчивают и глушат все СМИ, чтобы не освещалась данная тема», — объясняет он и добавляет, что интернет в ГБАО отключен, чтобы избежать «утечки информации о военных преступлениях».

«За пределами Памира многие недовольны его политикой, по факту там сейчас идет борьба за власть <…> Многие осуждают военные действия [в ГБАО], во время конфликта в 2012 году вообще было жестко — около 300 гражданских погибло, но власти выставили их террористами, и народ благополучно это "схавал"», — заключает таджикистанец.