«Толю там убивают». Зачем пенсионерка из Петропавловска хранит голову сына, умершего после задержания полицией

Мать Анатолия Рейбанта, 61-летняя Ирина, помнит 2 марта 2017 года и все последующие дни поминутно: «Как обычно встретился с молодежью, немножко выпили. На улице к ним подошел сотрудник: запах. Сказали, что повезут в наркологию — это совсем близко к нашему дому. Но вместо этого их повезли в центр временной адаптации и детоксикации на другом конце города».

У вытрезвителя Анатолий, как рассказывает его мать, начал возмущаться, пытаясь объяснять полицейским, что ему надо вернуться в Россию. В ответ силовики схватили парня за шиворот и вытолкнули из машины. Он встал, его опять повалили на землю лицом вниз, он снова поднялся и успел позвонить жене Степаниде.

«Сноха позвонила нам: "Толю там убивают". Мы с мужем сели в машину и поехали. Зашли на территорию [центра], а там куча полицейских, и человек лежит на земле. Я не знала, что это мой сын, но кричу: "Не бейте". А когда подбежала, смотрю: правая нога [капитана Даулета] Ромазанова стоит на голове сына. Я начала бить его левой рукой по ноге. [Капитан Жаксылык] Байбусинов ногой давил в поясницу и ягодицу, левой рукой — в шею. Остальные стояли в ногах. Я стала возмущаться, почему он избитый, почему он в наручниках, почему футболка задрана до лица. Он был без сознания, только подавал стоны, что живой. Они давай хамить, мол, ты кто такая», — вспоминает женщина.

Полицейский Анатолий Колыванов вызвал скорую, и Рейбанта повезли в больницу. С ним в машине поехала мать и старший лейтенант Биржан Нурканов. Отец и другие сотрудники отправились за скорой на своих автомобилях.

«По пути в больницу стал сын задыхаться, хрипеть и синеть. Я кричала на полицейского, чтобы с него сняли наручники. Он ни в какую. Давай стучать в кабинку, машина остановилась, медработник зашел к нам, пощупал пульс: он был далекий такой, и только тогда полицейский снял с сына наручники», — описывает происшедшее Ирина Рейбант.

Медик привел задержанного в чувство, и Рейбант смог на своих ногах дойти от машины до больницы. Врачи вправили ему нос и отпустили домой. После этого Анатолий с родителями поехал в городское управление полиции и прокуратуру писать заявление на избивших его силовиков.

На следующий день, 3 марта, Рейбант отправился на снятие побоев. Эксперт отметил перелом спинки носа, ссадины на лице, правом предплечье и правой кисти. Травмы, по версии экспертизы, нанесли Рейбанту легкий вред здоровью.

Мать отмечает, что после избиения сын начал плевать кровью, дышал только через рот, из-за чего не мог толком есть. По ночам его будили, чтобы он не задохнулся. «Я предлагала снова пойти в больницу. Он отвечал: "Я мальчик большой, заживет. Был уже, мне ничего не сказали"», — говорит Ирина.

Так прошло три месяца, а на рассвете 4 июня Анатолий умер. У него осталось двое детей — годовалый сын и шестилетняя дочь.

«Захожу, а он сидит, тепленький»

«Мне позвонила Степанида, но я ничего не поняла, никто подумать не мог, что он умрет. Поехала к ним, захожу, а он сидит, тепленький», — Ирина начинает плакать.

В ночь с 3 на 4 июня Анатолий, его жена и двое их детей были дома. Супруга обнаружила тело Анатолия в одних шортах в сидячем положении на веранде дома, где они жили. Голова его была опущена на грудь. Мать предполагает, что он вышел в туалет или покурить, ему стало плохо, он сел и умер.

Полиция завела сразу два уголовных дела: о превышении должностных полномочий с применением насилия, повлекшее тяжкие последствия и доведении до самоубийства. Сотрудники полиции — майор Руслан Молдахметов, капитан Жаксылык Байбусинов, капитан Даулет Ромазанов, старший лейтенант Биржан Нурканов, капитан Анатолий Колыванов — стали свидетелями с правом на защиту. За дело взялся старший следователь управления собственной безопасности (УСБ) полиции Северо-Казахстанской области Максат Галиуллин.

Как установила экспертиза, Рейбант умер, задохнувшись рвотными массами. Во рту и в носу у него обнаружили содержимое желудка. На теле были кровоподтеки и ссадины. Эксперт Ирина Платко из института судебных экспертиз (ИСЭ СКО) написала, что травмы мужчина получил от ударов тупыми предметами, но оценила их как легкий вред здоровью. В крови Рейбанта также нашли алкоголь.

Его похоронили 6 июня в 20 километрах от Петропавловска в селе Якорь. Следы от ударов в нос были видны на лице Рейбанта и во время похорон. Позже, во время расследования смерти Анатолия, Платко уйдет в отпуск, а ее коллега Андрей Терещук будет объяснять на допросе, что переломы костей носа не связаны со смертью от асфиксии.

Первые месяцы после похорон Ирина Рейбант была уверена, что скоро вина полицейских будет доказана, но 2 сентября следователь Галиуллин прекратил расследование, не найдя состава уголовного правонарушения. В октябре женщина получила копии уголовных дел.

«Меня там заинтересовала одна бумажка. Написано: "У себя дома такой-то скончался от продолжительной болезни, асфиксии рвотной массой в состоянии алкогольного опьянения". Он никогда ничем не болел и не был алкашом, чтобы умереть пьяным», — настаивает Ирина.

Она не согласилась с выводами следствия и экспертов и с того момента пытается доказать вину полицейских в смерти сына.

20 октября после заявления Рейбант в областную прокуратуру дело о превышении должностных полномочий было отправлено на дополнительное расследование в УСБ. Впрочем, всего через четыре дня следователь прекратил расследование из-за неустановления лица, совершившего уголовное правонарушение. 26 ноября дело снова поступило в УСБ и снова было прекращено через четыре дня. УСБ регулярно пыталось прекратить дело, но адвокат семьи Жанболат Елеукин и Ирина Рейбант писали жалобы в прокуратуру, ведомство возвращало бумаги в УСБ. Так продолжалось до 15 июля 2021 года.

Эксгумация

В январе 2018 года Ирина Рейбант написала заявление на эксгумацию тела сына. Процедуру одобрили, но провели только через восемь месяцев — в сентябре. Как предполагает женщина, такая задержка по срокам эксгумации нужна была для того, чтобы тело окончательно разложилось.

Повторную экспертизу проводили специалисты из Алматы — Нурлыхан Ережепов, Артем Курбангалиев, Наталья Селивохина. Они подтвердили переломы костей носа, лобных отростков и верхней челюсти. Установили, что травмы были нанесены 2 марта 2017 года, а не раньше, и, что искривление носовой перегородки могло вызвать трудности с дыханием.

Эксперты пришли к выводу, что травмы были нанесены твердым тупым предметом или ударом об него. Сила удара воздействовала слева направо. Тяжесть вреда здоровью эксперты назвали средней, а не легкой, как врачи при осмотре еще живого Анатолия. Повторная экспертиза алкоголя в крови не обнаружила.

Выяснить, был ли он в момент смерти в бессознательном состоянии и почему, не удалось из-за разложения. После эксгумации тело захоронили снова, но череп мать умершего решила не предавать земле, а оставить для повторных исследований.

Друг и зять. Свидетели

Видеть то, что происходило с Анатолием Рейбантом на территории вытрезвителя весной 2017-го, кроме его матери могли еще два человека — его друг детства и муж сестры.

Анатолий Скатов — лучший друг Рейбанта. В прошлом они вместе уже попадали в неприятности, рассказывает мать Рейбанта. Например, в 2009-м они были осуждены за угон машины. Рейбанта отправили в детскую колонию и выпустили в 2010 году, Скатов попал во взрослую.

Именно Скатов был вечером 2 марта рядом с Рейбантом. Однако во время следственного эксперимента он утверждал, что не видел, как кто-либо избивал его друга, как и не видел, чтобы его друг бился головой об лед или об сейф в кабинете полиции, как утверждали позже силовики. По словам самого Скатова, он видел только, как Анатолия повалили на землю. «Один из сотрудников надавил ему на шею коленом. Кто это был, я не знаю», — уверял Скатов.

По его словам, в этот момент он хотел помочь товарищу, но ему «скрутили руки и завели в вытрезвитель». Кроме того, он настаивает, что не помнит ничего, так как был пьян.

На этом же видео Ирина Рейбант пересказывает слова матери Скатова, которая говорила, что сын признался ей: он видел, как полицейские избивали Анатолия. При этом сам Скатова на допросе отрицал, что рассказывал матери нечто подобное.

— Ты своей матери показывал, даже рассказывал, как они били Толю, — возмущалась Рейбант.
— Вы что говорите, тетя Ира?
— Мать твоя сама говорит: «Ревел над фоткой и говорил: "Мам, никто не видел, как его били. Один я видел"».
— Да вы что говорите-то? Вы меня в покое оставьте, пожалуйста, — отвечал ей Скатов.

Об избиении Рейбанта свидетельствовал и муж его сестры Натальи — Алексей Марусич. Вместе с семьей он сейчас живет в Новосибирске. В тот вечер, 2 марта 2017-го, Алексей искал Анатолия. Он верно предположил, что выпившего родственника могли задержать полицейские и отвезти в вытрезвитель. На видео, которое он прислал из России в 2019 году, Марусич утверждает, что, подойдя к вытрезвителю, увидел, как пятеро полицейских избивали лежащего на земле человека.

«Руки были в наручниках, человек лежал лицом вниз. Я узнал голос Толяна. Он кричал: "Не бейте, что вы делаете". Скатов кричал: "Толян, я тебе помогу". Снимал куртку. Толя крикнул: "Не надо". Трое точно били. Русский пинал в лицо. Второй бил по телу. Третий коленом давил в спину и рукой давил в область шеи. Двое стояли рядом. Я крикнул: "Толян". Скатов крикнул: "Леха". Толя крикнул: "Леха, вали". Ко мне начал идти русский полицейский, я быстрым шагом начал уходить», — рассказывает зять Рейбанта.

Марусич объяснил, что вся его семья в тот момент готовилась к переезду в Новосибирск, поэтому он не стал озвучивать это свидетельство, когда Анатолий был жив: «Родители с Толей сказали, [что] не надо никуда вмешиваться». И только получив российское гражданство, Марусич решился рассказать все, что видел.

Сейф и лед. Версия полицейских

Версия полицейских о том, что произошло у петропавловского вытрезвителя, сильно отличается. Все пятеро сотрудников МВД настаивали, что Скатов и Рейбант вели себя агрессивно и нападали на полицейских. Скатов также подстрекал друга порезать вены, утверждали они.

Инспекторы Нурканов, Колыванов и Ромазанов, которые сначала доставили друзей в отделение полиции, утверждают, что Рейбант бился головой об сейф в кабинете.

Полицейские Молдахметов и Байбусинов, находившиеся в вытрезвителе, когда туда привезли мужчин, говорят, что повалили Рейбанта на землю «тихонько», чтобы он ничего не сделал с собой. «Зафиксировали его. Начал головой биться об лед. Лед был. Потом мы голову ему держали. Потом приехала мама, скорая. Телесных увечий мы ему не наносили. Кроме его самого ему никто телесных повреждений не наносил», — уверял капитан Байбусинов, отмечая, что он сидел на корточках и держал голову задержанного, чтобы тот перестал биться об лед.

Во время очной ставки с Молдахметовым мать Рейбанта спросила, как ее сын, будучи пьяным и в наручниках, мог биться головой об лед. Полицейский ответил коротко: «Он был пьян и бился головой об лед». Из его показаний следует, что силовики удерживали Рейбанта только для того, чтобы медик из ЦВАД перебинтовала ему порезанную руку.

Следователь Галиуллин в постановлении о прекращении дела подчеркивал, что сотрудники имели право применить силу для отражения нападений при сопротивлении задержанных, а также если последние намерены причинить вред себе. 15 июля 2021 года он постановил прекратить дело.

Голодовки матери

«Я ждала, что дело уже передадут в суд, но Галиуллин его закрывает и уходит в отпуск. Нам ничего не объяснили. Я написала в акимат, прокуратуру области и города, что я выхожу на голодовку. Голодовка длилась 15 минут. Меня схватили как собаку и увели в машину, продержали в отделении до обеда, выписали административный штраф. После этого ничего не изменилось», — отмечает Ирина Рейбант.

С 26 июля на протяжении семи дней женщина не ела и не пила. На седьмой день сухой голодовки она вместе с дочерью снова вышла на митинг, где ее опять задержали.

«У меня не было сил, я падала, меня поднимали, полицейские тащили меня как на расстрел. В отделе дочка вызвала скорую, меня повезли в больницу. Сахар от стресса поднялся до девяти, давление — до 150», — описывает Ирина свой протест.

Рейбант предполагает, что в тот день полицейские пытались договориться с врачами, чтобы те отвезли ее в психиатрическую лечебницу. Силовики, утверждает она, поджидали у крыльца больницы, но она сбежала оттуда через другой выход. На улице ее уже ждал супруг в машине, и они уехали домой. Рейбант решила продолжить голодовку дома.

Во время голодовки Ирина лежала на диване в окружении фотографий всех полицейских, свидетеля Скатова и снимков ее сына, сделанных при его жизни и на похоронах: «Толку не было, никто этого не замечал, как будто меня нет. Мне начали все говорить, что полиции будет только на руку, если я помру или останусь без сил. И я решила встать».

Невосполнимая утрата

19 августа на фоне голодовки Ирины Рейбант и прикованного к ней внимания крупных казахстанских СМИ прокуратура и департамент полиции организовали пресс-конференцию «о ходе досудебных расследований по факту смерти Рейбанта Анатолия Ивановича».

«Для любой матери потеря сына — невосполнимая утрата, с которой сложно смириться. Все эти годы расследование уголовного дела находилось на особом контроле МВД, Генеральной прокуратуры, департамента полиции и областной прокуратуры», — начал свою речь один из спикеров.

«Доводы потерпевшей не нашли своего объективного подтверждения. Причинная связь между событиями от 2 марта 2017 года и наступлением смерти Рейбанта отсутствует», — пояснил начальник управления собственной безопасности департамента полиции Арман Атанов.

Представители силовых структур попытались заверить журналистов, что Ирина Рейбант уже вышла из голодовки, но в этот момент выступила ее дочь Татьяна: «Она до сих пор голодает. Сегодня двадцать пятый день. Она пьет только воду». Сестра погибшего начала задавать спикерам вопросы, почему следствие не приняло во внимание экспертизы эксгумированного тела, снимки переломов лицевого скелета, после чего расплакалась. Пресс-конференцию сразу прекратили.

Все полицейские, которых Ирина Рейбант обвиняет в избиении, до сих пор работают в полиции. Тем временем череп ее сына и некоторые ткани, взятые на гистологию, хранятся в подвале акимата Якорьского сельского округа. Емкость с останками лежит в пакете, который подвешен к потолку, чтобы их не повредили грызуны или насекомые. Ирина не намерена хоронить останки, пока вина полицейских не будет доказана.