Дешево, сердито и не по расписанию. Есть ли в Туркменистане голод, и зачем правительство Бердымухамедова придумало «пайки»

Модный маникюр и субсидированные окорочка

Слово «паек» ассоциируется у многих с крайней стадией экономического кризиса. Но может ли получение государственного пайка волновать пользовательниц гламурного женского сообщества в инстаграме? Может, если речь идет о Туркменистане. Инстаграм там официально заблокирован, но если не интересоваться политикой, то пользоваться им с VPN можно почти без проблем.

Туркменские пользовательницы инстаграма, с одной стороны, обсуждают между собой вполне обыденные темы: где купить материалы для маникюра, стоит ли делать лифтинг лица, как найти хорошее дизайнерское агентство для ремонта квартиры. Но при этом заметное число постов посвящено обсуждению получения «пайков».

Например, 26 августа одна из пользовательниц поинтересовалась, нет ли среди читательниц тех, кто не нуждается в пайковых продуктах и мог бы уступить их. Ответы звучат неутешительно: «К тем, кто не берет, уже соседи пристроились», «Думаю, таких уже нет», «Сейчас всем нужен паек». Лишь одна из участниц обсуждения призналась, что не берет паек, но не потому, что не нуждается, а потому, что в Балканабаде за этой «госуслугой» приходится отстаивать слишком большие очереди. О каких же «пайках» идет речь?

Ниязов-благодетель

Первые годы независимости Туркменистан, в отличие от, например, Таджикистана, пережил практически без политических потрясений. Власть мягко и незаметно перешла от центрального советского аппарата Сапармурату Ниязову, который с 1985 года занимал пост первого секретаря ЦК Коммунистической партии Туркменской ССР. И если в Таджикистане Эмомали Рахмона, ставшего президентом в 1994 году, считают спасителем от ужасов гражданской войны, то Ниязов, получивший титул «Туркменбаши», начал властвовать над советскими гражданами, которые в принципе не успели получить никакого иного жизненного опыта.

Впрочем, не обошлось без тягот переходного периода. В 1990-е годы некогда богатая советская республика окунулась в бедность. Аппарат Ниязова использовал для преодоления кризиса испытанный советский метод: граждане получали продуктовые карточки. Сначала право на приобретение продуктов питания по госцене имели все подряд, а с 1996 года карточки полагались только тем семьям, чей доход составлял менее 80 тысяч манатов в месяц. Таковых в ту пору было большинство.

Еще одним решением Ниязов фактически отменил оплату коммунальных услуг. На фоне экономического кризиса за газ, воду и электричество и так никто не платил. У туркменистанцев накапливались долги, которые вряд ли когда-нибудь были бы погашены, однако же эти долги создавали напряжение между населением и государством. Ниязов списал эти долги.

К началу 2000-х жизнь в Туркменистане более-менее наладилась, по крайней мере, в сравнении с 1990-ми. Культ личности Ниязова при этом расцвел бурным цветом: все СМИ жестко контролировались властями, о жизни за рубежом почти ничего не было известно. О жизни в Туркменистане граждане знали только хорошее: они могут жечь газовые плиты круглосуточно для обогрева квартир, а в госмагазинах всегда можно приобрести базовые продукты по фиксированным ценам, ведь карточки к тому моменту успели отменить.

Рухнувшее наследие

В 2006 году Ниязов скоропостижно умер, и к власти неожиданно пришел Гурбангулы Бердымухамедов, который ранее был вице-премьером, а также министром здравоохранения и личным врачом главы Туркменистана. Международная общественность возлагала на нового лидера надежды в плане демократических преобразований и развития рынка. Однако максимум, на что мог рассчитывать туркменский народ, — это сохранение хрупкого экономического равновесия.

Равновесие под управлением нового президента, получившего титул Аркадаг, действительно продержалось около десяти лет. В зарубежных медиа в 2016 году начали появляться многочисленные статьи о кризисе в Туркменистане.

На какое-то время Бердымухамедову удалось погасить кризисные тенденции, взяв крупный кредит у России. Но уже через пару лет в независимых медиа, базирующихся за рубежом, вновь начали появляться сообщения о нехватке продовольствия в Туркменистане. Нередко в заголовках использовалось слово «голод» — но не такой шокирующий, как голод, который поражает африканские страны или, например, Гаити.

Особенности туркменского голодания

Кризис выражался в том, что с прилавков госмагазинов исчезли самые дешевые продукты. Теперь их «выбрасывали» лишь время от времени, и за ними надо было занимать очередь с ночи. Туркменистанцы скрупулезно выясняли, в какую торговую точку, по слухам, завтра завезут сахар, а в какую — яйца. Началась спекуляция, с которой пытались бороться, ограничивая количество товара, отпускаемого в одни руки.

Впрочем, у жителей Туркменистана есть альтернативная возможность покупки любых желаемых продуктов в частных магазинах. Таких торговых точек в стране достаточно, более того — нередко частники арендуют помещения госмагазинов, где одновременно ведут собственную торговлю и распределение субсидированных товаров. Проблема лишь в одном: продукты у частников стоят слишком дорого.

Это связано еще с одной интересной особенностью туркменской экономики. В стране действует крайне запутанная и нелогичная валютная система. Даже в 2021 году цены нередко называют в «миллионах», то есть в дореформенных манатах. Чтобы узнать официальную цену, надо разделить указанную сумму на 5 000. Денежная реформа была проведена еще в 2009 году, но эта новость прошла мимо многих граждан.

Официальный курс доллара в 2015 году был установлен на уровне 3,5 маната и с тех пор не менялся. При этом с 2016 года обмен валюты частными лицами в Туркменистане запрещен. Бизнесмены теоретически могут получить разрешение на конвертацию, но на практике на это можно не рассчитывать. Исключение может быть сделано только для родственников президента, которые зарабатывают на закупке за границей низкокачественных продуктов для продажи в тех самых госмагазинах.

За последние семь лет официальный курс валют в Туркменистане утратил какое-либо практическое значение, оставшись исключительно средством обогащения для тех немногочисленных людей, у кого есть доступ к официальной конвертации. Цены на продукты и иные товары зависят от той ставки, по которой бизнесмены приобретают доллары на черном рынке. В конце августа 2021 года этот курс составлял 33 маната за доллар. В то же время государство остается главным работодателем в Туркменистане, пенсии и пособия рассчитываются, исходя из курса в 3,5 маната.

Например, бутылка растительного масла на рынке стоит 350 тысяч «старых» манатов, то есть 70 «новых». Если опираться на госкурс, то это 20 долларов. Если пересчитать цену по рыночному курсу, то получится, что масло обходится в 2 доллара. Однако зарплаты гражданам Туркменистана никто по рыночному курсу не пересчитывает: средний реальный заработок в стране оценивают в 150-200 долларов. Кто хочет цены, соответствующие зарплатам, могут пойти в госмагазин, где его ожидают либо пустые полки, либо длинные очереди.

Коронавирусный паек

Эпидемия COVID-19 усугубила экономический кризис в Туркменистане. Формально власти страны не признают проникновение коронавируса в страну. Если верить официальным сообщениям, то в мире остались лишь две страны с населением более одного миллиона человек, куда не проникла новая инфекция — Туркменистан и Северная Корея.

Сейчас ни у кого не возникает сомнений, что коронавирус в Туркменистане есть. Даже официальные лица в устных беседах не притворяются, что верят в официальную версию. Например, полицейские на посту, объясняя водителям причину запрета въезда в населенный пункт, могут сказать, что там резко выросло число заболевших COVID-19. Если водитель спрашивает, почему об этом не говорят по телевидению, полицейские исчерпывающе отвечают: «Это политика».

Несмотря на то, что коронавируса в стране якобы нет, меры против него предпринимаются. Официально о них почти не сообщают, а если сообщают, то не иначе как о «профилактике завоза коронавируса из-за рубежа». Тем не менее, на экономику закрытие магазинов и других учреждений, резкое ограничение передвижений между регионами, прекращение международного авиасообщения и прочие подобные меры влияют так же негативно, как и в других странах.

На практике туркменистанцы практически сразу ощутили ухудшение ситуации с продуктовым снабжением. Власти, в свою очередь, оперативно на это отреагировали. С весны 2020 года в разных городах Туркменистана стала внедряться схема ограниченной продажи субсидированных товаров.

Раньше можно было прийти в госмагазин и увидеть, что там продают, например, куриные окорочка или хлопковое масло, отстоять многочасовую очередь и приобрести эти продукты. Пусть в одни руки отпускалось только три окорочка или одна бутылка масла, но никто не спрашивал паспорт. Если же завтра туркменистанец увидел в другом магазине те же товары, он вновь мог совершить покупку.

Теперь же каждая семья получила право купить в госмагазине по месту жительства ограниченное количество продуктов ежемесячно. Например, в Балканском велаяте в июне 2021 года можно было приобрести 1 кг картофеля, один куриный окорочок, 500 гр сахара, одну бутылку хлопкового масла и три бутылки воды. Общая стоимость этих товаров — 48 манатов. У воды статус «товара в нагрузку»: в отличие от остальных перечисленных продуктов, она не нужна покупателям, но магазину необходимо ее распродать.

Именно комплект товаров, которые разрешается купить по госценам, в Туркменистане начали называть «пайком». К настоящему времени такая схема распределения введена во всех регионах. В Ашхабаде процесс усовершенствовали: там пайки стали развозить по дворам. Так власти избавились от очередей перед госмагазинами, которые портили имидж «белокаменной столицы благополучного государства». В августе пайки начали развозить по домам в Туркменабаде — областном центре Лебапского велаята.

Неясность и непрозрачность

В официальных СМИ Туркменистана найти упоминания о пайках невозможно. Максимум, что можно увидеть по телевидению — это репортаж о полных прилавках и продуктовом изобилии. Обычно такие сюжеты снимают в частных магазинах.

Проблема недоступности товаров большинству населения официально не освещается. Рядовой туркменистанец не может прочитать в газете, что семье из пяти человек положено определенное количество муки и картофеля в месяц. Каков в текущем месяце состав пайка, покупателям говорит продавец госмагазина. Никаких документов, подтверждающих справедливость этих слов, они не показывают. Кто и как определяет состав продовольственной корзины, фактически неизвестно.

Никакие нормативные акты не регулируют также частоту завоза пайка в госмагазины. Туркменистанцам остается лишь ждать, когда это произойдет; то же самое касается развоза продуктов по дворам. В Ашхабаде все зависит от района: куда-то продукты привозят строго раз в десять дней, а где-то процесс налажен хуже. В Туркменабаде водители просто сигналят, заезжая во двор, и люди сбегаются к машине. Тем, кого в этот момент нет дома, соседи звонят по телефону.

Сила привычки

В Туркменистане уже не одно поколение выросло в убеждении, что мясо — это сугубо праздничный продукт, что лепешки из грязной низкосортной пайковой муки — нормальная основа рациона, а заполнение холодильника должно представлять собой сложный и запутанный квест. В результате питание получается не недостаточным по калорийности, но нездоровым, и в стране растет не число истощенных, а число людей с избыточным весом.

Многих это не устраивает — из Туркменистана за годы независимости уже эмигрировало гораздо больше людей, чем готова признать официальная статистика. Сейчас, несмотря на коронавирусные ограничения, наблюдается очередной всплеск эмиграции в Россию. Из страны уезжают все, кто имеет хотя бы какой-то шанс убедить российские власти в своем праве на въезд и проживание.

Тем не менее, оставшиеся граждане — своего рода костяк туркменского общества — вряд ли способны представить свою жизнь вне описанной системы. Они привыкли тратить время не на самореализацию или повышение заработка, а на то, чтобы приобрести субсидированные продукты, урвать что-то на рынке подешевле, договориться с богатой соседкой о получении пайка за нее, купить через знакомого спекулянта товары, вынесенные с госсклада.

С 2019 года в Туркменистане отменили коммунальные льготы. Газ, вода и электричество стали платными. Когда власти только планировали этот шаг, некоторые предсказывали едва ли не революцию. Однако возмущение быстро прекратилось. Сейчас эта тема практически не обсуждается: туркменистанцы будто забыли, что когда-то можно было не платить за коммуналку. Так что, если вдруг власти откажутся от распределения субсидированных продуктов, сомнительно, что это спровоцирует протесты.