«Следователь тупо сидел за своим столом, а я сидел напротив него». Главред «Уральской недели» об уголовном преследовании и паранойе

Земельный скандал в Уральске

27 ноября прошлого года на сайте «Уральской недели» было опубликовано расследование под заголовком «Земельный скандал в Уральске — мама прокурора стала владельцем пяти земельных участков». В нем рассказывалось, как местный центр по обслуживанию населения обнаружил поддельные документы, которые мать сотрудника прокуратуры Западно-Казахстанской области Азамата Тлеубаева использовала для оформления земельных участков на территории города.

По информации издания, мать прокурора Софья Тлеубаева приложила к заявкам на оформление участков постановления городского акимата, в которых один квадратный метр был оценен в 44 тенге, и эта оценка была явно занижена.

В публикации «Уральская неделя» отмечала, что информация и документы были предоставлены анонимными источниками в правоохранительных органах и прокуратуре Западно-Казахстанской области.

Спустя два месяца после публикации, 30 января, Ахмедьярова впервые вызвали на допрос в полицию, где стало известно, что прокуратура инициировала расследование по делу о разглашении данных досудебного производства (статья 423УК РК), и журналист по нему проходит как свидетель с правом на защиту. С тех пор он вынужден ходить на допросы ежедневно — журналист получил уже семь повесток.

«Вы же сами все понимаете»

Говоря о своем статусе в этом уголовном деле, Ахмедьяров объясняет, что в казахстанских реалиях свидетель с правом на защиту — это почти подозреваемый, но только с меньшим количеством прав.

«Речь на самом деле идет о формулировке, за которой пытаются спрятать слово "подозреваемый". Правоохранительным органам нужно иметь рычаг давления на человека, которого они привлекают к уголовной ответственности, и в то же время они не дают ему возможности защиты, которые предусмотрены для подозреваемого. Вот для таких непонятных ситуаций и был создан этот статус и внесен в наш Уголовный кодекс. В свое время я был участником общественного обсуждения и могу точно сказать, что эти поправки и статус появились как раз для таких статей, которые начали применять в отношении политических оппонентов власти», — настаивает Ахмедьяров.

По его словам, материал о махинациях с участками в первую очередь не понравился местной прокуратуре, потому что расследование теперь «приходится» вести в отношении своего сотрудника. При этом главред отмечает, что семья Тлеубаевых вряд ли имеет возможности для того, чтобы организовать преследование журналиста.

«Здесь речь идет больше о какой-то системной коррупционной дыре, в которой участвуют все, кто имеет отношение к распределению земельных участков, либо со стороны прокуратуры — к надзору за распределением земельных участков. С одной стороны, достаточно ожидаемое желание прокуратуры, как госоргана, не запятнать свой мундир, а с другой — есть риск закрытия хорошей лазеечки, с которой можно получать денежки», — предполагает Ахмедьяров.

Главный редактор «Уральской недели» связывает возросший к нему интерес еще и с освобождением из колонии активиста Макса Бокаева, о котором редакция собиралась снимать документальный фильм.

«Властям было принципиально важно сделать так, чтобы туда (на освобождение Бокаева — МЗ), во-первых, не попало большое количество людей и правозащитников, а, во-вторых, чтобы туда не попали конкретно мы, потому что мы до этого не скрывали и постоянно анонсировали в соцсетях, что хотим сделать небольшой документальный фильм "Освобождение" — это именно про освобождение самого известного диссидента Казахстана. Видимо, такой контент им изначально не нравился, и поэтому они делали все возможное, чтобы этого не произошло», — рассказывает Ахмедьяров, объясняя, что у властей подобрался хороший повод, чтобы не выпускать его из Уральска, и нашлось уголовное дело, которое могло в этом помочь.

За последнюю неделю журналиста неоднократно вызывали на допросы, которые либо не проходили, либо переносились. Для того, чтобы принудительно доставить Ахмедьярова на допрос 3 февраля, силовики специально перекрыли трассу, когда он вместе со своим заместителем Раулем Упоровым отправлялся в Атырау встречать Бокаева из колонии. При этом, говорит журналист, сами допросы проходили формально и лишь на одном из них ему задавали вопросы по существу дела.

«Когда меня принудительно доставили, следователь тупо сидел за своим столом, а я сидел напротив него и нас разделял монитор его компьютера. Он тупо молчал, он вообще ничего не говорил. Единственная фраза, которую он обронил, когда я зашел — он со мной поздоровался достаточно приветливо, протянул мне руку, и я ему сказал: "Темирболат, извини, но в этот раз я тебе руки не подам, потому что потерял остатки уважения, которые я к тебе сохранял". И тогда он сказал единственную фразу: "Ну, вы же сами все понимаете, я не могу достаточно откровенно говорить, но вы все сами понимаете", — вспоминает журналист. — Это было единственное, что он сказал с самого начала нашей встречи. А потом он тупо молча сидел, вот просто молчал. Сидел, что-то тыкал в своем компьютере. И был момент через час или полтора сидения в этом кабинете, я встал со стула, начал разминать ноги, а потом смотрю — у него просто "косынка" открыта на компьютере, он время так убивал».

«Полиция или гестапо?»

Сразу же после допроса 3 февраля Лукпан Ахмедьяров анонсировал акцию протеста возле Абайского отдела полиции в Уральске. Он вышел с плакатом «Полиция или гестапо?», который позже приклеил скотчем к стене отделения. Тогда же журналиста задержали второй раз за день и составили протокол о «разрушении объекта инфраструктуры» (статья 505 КоАП РК).

По словам журналиста, выходя на акцию, он понимал, что она закончится еще одним задержанием и административным протоколом, но не сделать этого он не мог.

«Для меня, как для журналиста, гораздо приоритетнее такие вещи как привлечь внимание к проблеме, придать ей широкое медиазвучание и, соответственно, сыграть свою игру. Ну и поэтому я понимал, что этим шагом я очень сильно буду раздражать полицию. Но взамен я получу частое упоминание в соцсетях и СМИ, я привлеку внимание общества к тому, что полиция у нас превратилась в инструмент политического сыска, и что люди задумаются, нужна ли нам полиция в таком виде. Во всяком случае начнут задавать себе вопрос — зачем нам полиция, которая занимается не безопасностью общества, а охраной режима», — объясняет Ахмедьяров.

Журналист рассказывает, что полиция отказалась составлять протокол о задержании и протокол об административном правонарушении, заменив их на так называемый «протокол объяснения». Он считает, силовики понимали, что привлечь его за приклеенный плакат будет сложно: «После того, как я начал разъяснять им нормы этой статьи, у них начала пропадать уверенность. И если изначально там в кабинете был начальник Абайского отдела полиции, его заместитель, начальник местной полицейской службы… Там то ли пять, то ли шесть высокопоставленных офицеров были, не считая четырех этих участковых, бедолаг, которые задерживали меня. В конце всего моего спича в кабинете остался только один участковый-бедолага, а все остальные почему-то решили его покинуть. И вот участковый один сидел и составлял этот протокол объяснения, потом он с этой бумажкой куда-то убежал, видимо согласовывать с начальством».

«Лукпан, да у тебя уже паранойя»

Как объясняет Ахмедьяров, постоянные попытки давления лично на него и на «Уральскую неделю» уже воспринимаются как нечто естественное — удивления не вызывает даже специально перекрытая ради задержания журналиста трасса.

«Я этому не удивляюсь. Когда мы вчера рано утром подъехали к полицейскому посту и нам там сказали, что сейчас дорога перекрыта и нам придется подождать, я тогда своему коллеге Раулю сказал, что это все из-за нас, и на самом деле нет никакого перекрытия дороги. Рауль мне говорит: "Лукпан, да у тебя уже паранойя, тебе кажется, что по твою душу", — рассказывает журналист. — Я говорю, нет, у меня не паранойя. Иногда да, бывает, что ты ловишь себя на мысли и думаешь: "Может, ты и вправду параноик, парень, может, тебе и правда уже они видятся везде". Но, тем не менее, действительность потом разворачивается так, что, к сожалению, ты убеждаешься, что у тебя не паранойя, а это реальность такая».

По его словам, хоть и давление на редакцию усложняет работу и добавляет в нее «свои нюансы», все же со временем у журналистов вырабатывается иммунитет. Благодаря этому, объясняет Ахмедьяров, в редакции хорошо знают нормы уголовного, процессуального и административного права и даже могут самостоятельно защищать свои интересы в суде.

«Во всяком случае, если сравнивать, то буквально лет 10-15 назад мы, наверное, больше проигрывали судов, хотя были профессиональные юристы, которых мы нанимали. А за последние два года я принял участие в шести судебных процессах по искам к газете и к моим коллегам журналистам, и мы не проиграли ни одного суда, то есть по четырем искам мы добились мирового соглашения, а по двум искам мы победили», — хвалится журналист.

В последнее время, по словам Ахмедьярова, власти меняют тактику в отношении неугодных СМИ: «Если раньше это были очень краткосрочные, точечные удары, то сейчас стараются работать более системными методами». В частности, как отмечает главред «Уральской недели», сейчас для этих целей стали активно использоваться налоговые службы, которые могут приостановить работу медиа, получающих иностранное финансирование.