Принуждение к рабству. Как лагеря в Синьцзяне наладили поставку на китайские фабрики «послушных и выносливых» уйгуров

В конце сентября 2020 года Конгресс США предварительно одобрил запрет на ввоз товаров из Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая — региона на севере страны, где была создана сеть «лагерей перевоспитания» для этнических и религиозных меньшинств. Такие лагеря, через которые, по примерным оценкам, за шесть лет прошли около 7,7 млн человек (в основном уйгуров, а также представителей других этнических групп, включая казахов и кыргызов), выступают не только средством идеологического контроля, но и источником дешевой — или даже почти бесплатной — рабочей силы.

«Товары, произведенные посредством принудительного труда [жителей Синьцзяна], нередко попадают в наши магазины, — говорит спикер Палаты представителей США Нэнси Пелоси. — Мы должны послать ясный сигнал Пекину — это должно прекратиться». «Мы знаем, что многие люди там трудятся по принуждению, — отмечает один из авторов законопроекта Джим Макгаверн. — Такая практика существует как в самих лагерях, так и за их пределами. Это подтверждают свидетельства тех, кто прошел через лагеря, данные спутниковой съемки и документы, изданные правительством КНР и получившие огласку».

Запрет пока не вступил в силу — чтобы это произошло, его должна одобрить верхняя палата Конгресса. Ранее подобные меры анонсировала таможенная служба США (предполагалось, что они распространятся, в частности, на хлопок и томаты из Синьцзяна, по сути, это означало бы, что США по умолчанию считают их продуктами принудительного труда, а экспортеры должны доказывать, что это не так). Правда, после возражений, последовавших со стороны торгового лобби, общее эмбарго вводить пока не стали, ограничившись запретами для конкретных китайских фирм.

Тем не менее, кампания по запрету или бойкоту товаров из Синьцзяна — а также некоторых других частей Китая, где могут работать бывшие узники лагерей, — набирает обороты. Поставки некоторых товаров были заблокированы властями США. Например, партии детской одежды для американской сети дешевых магазинов CostCo, поставщика которой — китайскую компанию Hetian Taida Apparel — заподозрили в связях с «лагерями перевоспитания».

Реакция

Некоторые компании — например, американский продавец спортивных товаров Badger Sportswear или шведская H&M, крупнейшая в Европе розничная сеть по торговле одеждой, — отказались от сомнительных поставщиков из Китая. Другие — в отчете Австралийского института политических исследований в начале этого года утверждалось, что с китайскими производителями, использующими принудительный труд уйгуров, связаны десятки зарубежных компаний, от Apple до Volkswagen, — пообещали разобраться и ужесточить требования к поставщикам.

Официальный Китай отвергает все обвинения. Власти говорят, что работать никого не заставляют. Что лагеря и отправка уйгуров на заводы в другие части страны — это часть программы по борьбе с бедностью. И что население Синьцзяна благодаря этому буквально процветает.

«Благодаря политике правительства жизнь в регионе постоянно улучшается», — говорится в недавно опубликованном официальном отчете «Занятость и трудовые права в Синьцзяне». «Все этнические группы в Синьцзяне живут счастливо, — декларирует лидер Китая Си Цзиньпин. — Практика показала, что стратегия по управлению регионом полностью себя оправдала».

Доказать существование принудительного труда в регионе и за его пределами, признают представители американского Центра стратегических и международных исследований, очень сложно. Обычные методы — такие как независимый аудит предприятий, где трудятся уйгуры и представители других этнических меньшинств, — могут быть неэффективными из-за ограничения доступа на эти объекты. Закрытость Синьцзяна мешает и деятельности журналистов и правозащитников.

Однако такая ситуация может и не отвечать целям китайских властей. Некоторые из аудиторских фирм, помогавших зарубежным компаниям проверять их поставщиков в Синьцзяне, недавно объявили о прекращении таких проверок, ссылаясь на возникшие сложности. Международная сеть Better Cotton Initiative, которая следит за соблюдением этических стандартов при производстве хлопка, также сообщила о приостановке операций в регионе. Существующие там условия, констатировала она, мешают нормальному мониторингу.

Иностранные компании — прежде всего, наиболее известные бренды — оказываются в положении, когда им проще вообще отказаться от поставок из региона, чем потом оправдываться, отвечая на претензии правозащитников. Недавно американская компания PVH, производитель таких брендов как Tommy Hilfiger и Calvin Klein, объявила, что хотя и проверяет своих контрагентов в Китае, «там, где это возможно», в ближайшем будущем вообще откажется от контактов с предприятиями легкой промышленности в Синьцзяне. Включая и те, которые используют выращенный там хлопок.

Экономика

Синьцзян — регион с развитым сельским хозяйством (сейчас его доля в региональной экономике составляет около 20% — вдвое выше национального показателя). Там выращивается около 84% всего хлопка в Китае, который является крупнейшим мировым производителем этого сырья. По оценкам правозащитных организаций, каждый пятый предмет одежды из хлопка, продаваемый в мире, содержит сырье из Синьцзяна. От этих поставок, отмечают они, зависят — или, по крайней мере, зависели до недавнего — «практически все основные бренды».

Местный хлопок отличается хорошим качеством — некоторые из брендов, например, Uniqlo, даже упоминали его в своей рекламе. Однако при развитии этого сектора в Синьцзяне, отмечают аналитики из Центра стратегических и международных исследований, власти в значительной мере полагались на труд заключенных, и эта практика, утверждает правозащитная организация Citizen Power Initiatives, продолжает существовать — на фоне политики «перевоспитания» и массовых задержаний местных жителей.

Сбор хлопка в Синьцзяне, по свидетельствам из разных источников, ведется как добровольно, так и нет. Один из этнических уйгуров, побывавший в «лагере перевоспитания», рассказывал, как его обитателей отправляли работать на поля. По его словам, работа была тяжелой, а тех, кто не выполнял норму сбора, избивали. В то же время сборщиков набирают — при участии партийных функционеров, но без прямого принуждения — среди жителей отдаленных районов, обещая хорошие заработки (спрос на сезонную трудовую миграцию, как отмечалось, может быть связан и с недостатком работы в таких местах).

Власти способствовали развитию в Синьцзяне легкой промышленности (по данным на 2017 год, в регионе действовали 2,7 тысячи текстильных компаний, в которых были заняты около 350 тысяч человек) и некоторых других отраслей. При их поддержке там открывают филиалы предприятий из других регионов, а число местных жителей, занятых в текстильной отрасли, собираются за несколько лет увеличить в десять раз (со 100 тысяч в 2017 году до миллиона в 2023 году). Частично это отражает общую стратегию по развитию региона, который благодаря своему расположению (общей границе с семью государствами, включая Россию, Казахстан и Индию) играет важную роль в глобальном инфраструктурном проекте Китая «Один пояс — один путь». Частично — официальные программы по снижению безработицы и бедности. Но растущая промышленность ориентируется и на систему «перевоспитания» — и поставляемую лагерями рабочую силу.

«Уже с 2018 года обитателей лагерей стали отправлять на работы — на предприятия, расположенные на территории этих же объектов, на заводы в других частях Синьцзяна или даже в другие части страны, — отмечают исследователи из Института Брукингса. — Многие из них — предприятия под управлением Синьцзянского производственно-промышленного корпуса. Бывшим узникам платили мало — или не платили вообще. И все это носило массовый характер, в 2018 году власти только одного округа объявили, что переведут из лагерей около 100 тысяч работников — в промышленные зоны и текстильные предприятия, получающие субсидии от правительства. Схема повторялась и в других частях Синьцзяна и Китая». «Правительство поощряет компании к тому, чтобы они открывали филиалы возле "лагерей перевоспитания", а местные власти получают дополнительное финансирование за каждого поступившего работника, — констатирует доклад Госдепартамента США. — Предприятиям также выплачивают субсидии, а работники получают мало. Все это снижает издержки для компаний, позволяя им продавать свои товары по заниженным ценам».

Работники

«Нас отвозили на фабрику рано утром, когда было еще темно, — вспоминает Гулзира Ауелхан, этническая казашка, уроженка Синьцзяна, которую отправили в лагерь за поездку в Казахстан, а затем послали на работы — шить перчатки на экспорт. — Там было как в лагере — повсюду вооруженные охранники. Нас там было около 500 человек — в основном уйгурки и казашки. Работали по 11-12 часов в сутки, с перерывом в 40 минут на обед. Было тяжело — мы старались помогать друг другу, чтобы выполнить дневную норму. Тех, кто не справлялся, могли наказать. Вечером нас отвозили обратно в лагерь — и там еще были занятия. Можно сказать, что нам пытались промывать мозги».

Официально власти Китая утверждали, что лагеря уже почти не используются (в прошлом году было сказано, что едва ли не все, кого туда отправили, уже выпущены). Но родственники многих задержанных этого не подтверждали — по их словам, их близкие так и не вышли на свободу. Исследователи из Австралийского института политических исследований, изучив данные спутниковой съемки, свидетельства очевидцев и официальные документы, также пришли к выводу, что лагеря действуют до сих пор — некоторые, предположительно, были закрыты, но другие расширены, появились даже новые (некоторые из них — возле промышленных зон).

И это не ограничивается лишь Синьцзяном — жителей региона, включая обитателей лагерей, отправляют на работы и в другие регионы. Подобное не скрывается — даже на фоне вспышки коронавируса, когда в Китае действовали жесткие карантинные ограничения, власти Синьцзяна открыто посылали уйгуров в другие регионы, предположительно, чтобы компенсировать нехватку персонала на заводах, продолжавших работу. Появлялись объявления, прямо предлагавшие доставку уйгуров для работы в разных частях страны (авторы рекламировали их выносливость, отмечая, что доставку работников «поддерживает государство»). Некоторые отдельно предлагали работниц-женщин, отмечая их «послушание».

По официальной версии, все это — кампания по борьбе с бедностью и безработицей, и по утверждению властей — исключительно добровольная. Но многие из тех, кто попадает в лагеря (официальная пропаганда называет их «центрами профессиональной подготовки»), а оттуда на фабрики, — профессионалы в разных областях, которые не нуждались в трудоустройстве. Есть данные и о том, как на предприятия отправляли всех взрослых из семьи, а детей, оставшихся без присмотра, посылали в интернаты. Это, в частности, прямо предусматривала директива, изданная в одном из округов Синьцзяна. О принудительных работах неоднократно говорили бывшие обитатели лагерей — по словам одного из них, его и других заставили подписать контракты с заводом в другой части страны, пригрозив, что за отказ вернут на «перевоспитание».

Выходцы из Синьцзяна, которых отправили в небольшой город в провинции Шаньдун на востоке Китая, — делать на местной фабрике кроссовки для одного из американских брендов — рассказывали, что их поселили в общежитии под строгим контролем, а также обязали ходить на курсы «патриотического воспитания». «Мы можем гулять по городу, но вернуться домой нам не разрешают», — жаловалась одна из работниц. Для местных жителей это также не было секретом. «Все знают, что они приехали сюда не по собственной воле, — сказал в разговоре с журналистами один из местных торговцев. — Это правительство их сюда доставило. У них просто не было выбора».

«Цель в том, чтобы увезти людей подальше от их родных мест, отделить их от семей и ограничить окружение, — полагает Вики Сючжун, одна из авторов доклада Австралийского института политических исследований. — Власти хотят выбрать для них работу и сделать их зависимыми от этой работы». «Официальные цели кампании, направленные на борьбу с бедностью, конечно, не вызывают возражений, — отмечают представители Центра политических и международных исследований. — Но вопрос о том, в какой мере трудовая мобилизация является добровольной (особенно в случаях, когда людей набирают на низкие зарплаты), остается открытым. Можно предположить, что "перевоспитание", как и принуждение к труду, являются средством контроля над этническими меньшинствами, которое власти используют исходя из убеждения, что таким образом они обеспечивают стабильность в регионе».