«Такие вещи не пиши нам». Как преследуют туркменистанку, которая устроила акцию протеста в Стамбуле

«Погода здесь плохая»

27-летняя Ханум Расулова родилась и выросла в Туркменабаде. Последние шесть лет девушка живет и работает в Стамбуле, но поддерживает связь с семьей и друзьями, которые остались в Туркменистане. Удается это не всегда: ее родные не могут напрямую рассказывать о происходящем, боясь прослушки министерства национальной безопасности Туркменистана.

«Сколько я себя помню, я все время [держу в уме], что нельзя ничего лишнего сказать про государство. Особенно если ты находишься среди чужих тебе людей. Допустим, я звоню и говорю: "Как там ситуация? Помогает ли государство чем-нибудь?". И мне отвечают: "Погода здесь плохая"», — объясняет девушка.

Запретной темой для разговоров, продолжает она, стал и коронавирус. По официальным данным, в стране зараженных коронавирусом нет. В начале июля в Туркменистан приехала Катрин Смолвуд, руководительница миссии Всемирной организации здравоохранения по вопросам коронавируса; на брифинге 6 июля она объявила, что «Туркменистан остается единственной страной в европейском регионе ВОЗ, где не зарегистрировано ни единого случая заболевания, вызванного COVID-19».

Но журналисты и активисты говорят о вспышке пневмонии — от воспаления легких в Туркменистане начали умирать известные люди. За две недели июля список умерших пополнился тележурналистом Чарыгулы Авликулиевым, советником при посольстве Турции Кемалем Учкуном и советником президента Ягшигельды Какаевым. Turkmen.news пишет, что тело Авликулиева отказались выдавать родственникам, а из морга его сразу отвезли на кладбище.

Ханум вспоминает, что начала расспрашивать родственников о ситуации с коронавирусом еще в конце марта, когда Туркменистан только закрыл границы: «Здесь, в Турции, коронавирус набирал обороты, и я беспокоилась за родных, спрашивала, как у них, все ли нормально. Они говорили, что в стране тихо, что нет заболевших. [По крайней мере], они не слышали. Я спрашиваю, но мне сейчас ясных ответов никто не дает. <…> Даже [сообщения], которые я в чате пишу про коронавирус, [родные] удаляют моментально».

Туркменистанцы боятся, что силовики отберут у них телефоны, добавляет Ханум. «Каждый раз, когда я спрашиваю что-то про Туркменистан открыто, мне говорят: "Такие вещи не пиши нам, такие вещи не спрашивай у нас". Все люди боятся. Телефоны могут забрать. Когда я про своего брата [пост] опубликовала, у двоих моих родственников забрали телефоны», — говорит девушка.

«Он чувствовал жуткую боль»

Восемнадцатилетний брат Ханум Сейдулла Расулов начал армейскую службу в городе Мары 5 ноября 2019 года. По словам девушки, Сейдулла хотел служить в Ашхабаде и мечтал попасть в президентскую охрану.

«Он был веселым, здоровым парнем. У него была девушка, у него были амбиции, цели. Он очень хотел поступить в военную академию. Очень хотел работать военным», — вспоминает Расулова.

Сначала Сейдуллу отобрали для службы в президентской охране, но потом отказали из-за уч арка, объясняет девушка. «Выяснилось, что дядя с отцовской стороны сидел в тюрьме за разбойничество», — объясняет девушка.

8 декабря 2019 года, через месяц после начала службы, Сейдулла Расулов умер в районной больнице поселка Елетен Марыйского велаята. По официальным данным, причиной смерти стал менингит. Сестра погибшего отмечает, что в течение недели до смерти Сейдулла находился в санчасти, но его родителям не сообщали об этом. Когда состояние солдата ухудшилось, врачи перевели его в реанимацию, там он пролежал последние пять часов.

«Ребята, солдаты, которые лежали вместе с ним в больнице, в реанимации, сказали, что все эти пять часов он мучился, кричал, просил позвонить матери. Мы знаем, что он чувствовал жуткую боль. Просил сообщить родителям, просил, чтобы они приехали. Все время кричал: "Мама, мама!"» — сбивчиво рассказывает Ханум.

Расулова, как и ее родные, сомневается в официальной причине смерти и поставленном врачами диагнозе. Вскрытие проводилось без разрешения родителей, а тело ее брата было покрыто синяками, утверждает она.

«Матери они сказали, что вскрыли и зашивали [труп], и поэтому синяки. Здоровый парень, месяц всего служил… и умер. Разве такое возможно, если никто рукоприкладством не занимался?» — возмущается Ханум.

После того, как тело Сейдуллы выдали родителям, они стали писать обращения к военному прокурору и президенту Гурбангулы Бердымухамедову. «Никто даже внимания не обратил. Просто говорили: "Если хочешь, чтобы твой второй сын остался жив, сиди и не рыпайся"», — говорит Ханум.

Старшего брата Ханум, который ушел служить в мае — на полгода раньше Сейдуллы — после случившегося освободили от службы и отправили домой с военным билетом.

«В Туркменистане все прекрасно»

29 июня президент Бердымухамедов отмечал свой 63-й день рождения — «возраст Пророка», как объяснил он сам. День завершился праздничным концертом в Ашхабаде, где профессиональные артисты исполняли песни, написанные президентом.

В преддверии праздника по всему Туркменистану в общественном транспорте, в подъездах жилых домов и дворах микрорайонов кто-то стал оставлять фотографии Бердымухамедова с надписью Güm bol! («Пошел вон!») и Ogry («Вор»). За рубежом прошли первые за несколько лет протестные акции, организованные туркменистанской диаспорой. 28 июня митингующие, одетые в тюремные робы, вышли к штаб-квартире ООН в Нью-Йорке и посольству Туркменистана в Вашингтоне.

«Пусть падут твои статуи, пусть ослепнут твои глаза, пусть век твой будет короток, Харамдаг, пошел вон! Пусть сломается твой велосипед, пусть лягнет тебя под зад Ровач, мир смеется над тобой, твой конец уже подходит!» — пели собравшиеся на мотив песни Happy Birthday.

Мероприятие в Стамбуле организовала Ханум Расулова. По ее словам, после анонса митинга ей стали звонить с туркменских номеров и угрожать. «Моего жениха избивали до митинга сотрудники комитета госбезопасности. И до сих пор оказывают давление на него и его семью», — сказала Ханум.

«[На митинге] были двое работников посольства Туркменистана — неофициальные работники, но это именно те люди, которые делают грязные дела нашего посольства», — утверждает Расулова и называет имена: по ее сведениям, их зовут Азат Джапаров и Уктам Исламкулов. Организаторка акции предполагает, что они наняли пятерых граждан Турции, «чтобы те пришли и разгоняли нас».

«Эти люди, не предъявляя документов, не объясняя, кто они вообще такие, начали нас [с митинга] выгонять под предлогом, что они нам же хорошо хотят сделать. Угрожали участникам, что заберут у них паспорта, депортируют», — рассказывает Ханум.

В итоге девушка все же провела акцию — к ней присоединились около 30 человек. Участники митинга разошлись только после того, как на место приехала турецкая полиция; по словам самой Ханум, их сопровождали бойцы антитеррористического спецподразделения.

После митинга Расуловой позвонил ее дядя. Она уверена, что рядом с ним во время разговора находился полицейский или сотрудник министерства нацбезопасности.

«Он говорил такие слова, которые я от него не готова была услышать — что в Туркменистане все прекрасно, что они живут хорошо, что коронавируса в стране нет, что люди не голодают, а, наоборот, живут в избытке. Хотя за несколько недель до этого разговора он мне говорил, что ситуация очень плачевная», — рассказывает девушка.

На следующее утро Расуловой начали звонить другие члены семьи из Туркменистана — к ним, по словам девушки, приехали сотрудники министерства национальной безопасности и показали фотографии с митинга в Стамбуле.

«Говорили, что я являюсь предателем родины, что я занимаюсь неправильными делами, оскверняю и говорю неправдивую информацию о Туркменистане. [Угрожали], что как только я приеду в Туркменистан, на меня повесят уголовное дело как на изменника родины и сразу же посадят в тюрьму. Угрожали моим родственникам, что их посадят в тюрьму, если я не прекращу свою деятельность», — пересказывает разговоры с родными Ханум.

Многие члены семьи перестали общаться с ней из страха потерять работу или оказаться в тюрьме. «Не хотят, чтобы их каждый день вызывали в какие-то [ведомства] и допрашивали часами. Я даже им сама говорю, чтобы они меня блокировали и со мной не общались, чтобы у них было доказательство того, что они не причастны к моей деятельности», — добавляет девушка.

По словам Ханум, из-за стамбульского митинга ее подругу уволили с госслужбы: «Она была в контакте со мной после урагана и выслала фотографии моего дома. Ее обвинили в том, что она мой агент, что она высылает мне фотографии, чтобы я потом [их] в интернете могла публиковать».

Через месяц после акции волна звонков из Туркменистана стала сходить на нет, отмечает Ханум. Она связывает это с тем, что не анонсировала у себя в соцсетях новых протестных акций. Теперь звонки с угрозами Расулова получает с турецких номеров.

«Как только я хоть слово скажу, на мою семью снова будет давление», — убеждена она.